Северный «биток»: как устроен бизнес первого в российской Арктике майнинг-отеля

Майнинг криптовалют остается одной из самых недорегулированных, непонятных широкой аудитории и при этом притягательных сфер бизнеса. Многие новички, глядя на растущий курс биткоина — в начале января он достиг исторического максимума в $34 000 — полагают, что «достаточно чуть-чуть попотеть над сборкой, нажать кнопку “бабло” и деньги потекут рекой», но реальность не совпадает с ожиданиями. Оборудование ломается и требует постоянного обслуживания, подходящие для промышленного майнинга помещения найти сложно, в периоды падения курса биткоина траты на электричество могут превышать выручку, а российское законодательство пока не планирует выводить майнинг из пограничной серой зоны. Тем не менее, в России есть несколько крупных игроков, сумевших наладить эффективную работу, которая приносит миллионы рублей прибыли в год.

Forbes поговорил с сооснователями одного из них, проекта BitClaster, и рассказывает, как устроен бизнес первой криптофермы на территории российской Арктики и сколько можно заработать, добывая криптовалюту самостоятельно и сдавая мощности в аренду майнерам.

Открыть «Эврику».

37-летний Виталий Борщенко, сооснователь компании BitCluster, которая предоставляет услуги майнинг-отеля в Норильске, Ангарске, Братске и Ивановской области, родился и вырос в Москве. Его отец Алексей Борщенко в советское время работал инженером, в 90-е стал совладельцем нескольких компаний, торговавших моторным топливом и производственным оборудованием, а потом увлекся политикой — стал сооснователем партии «Рожденные в СССР», председателем партии «Старшее поколение» и управляющим директором партии «Яблоко». Сейчас Борщенко-старший работает заместителем руководителя московского представительства Уральской горно-металлургической компании (УГМК), а мать Виталия занимается домашним хозяйством.

После школы Борщенко поступил в МГТУ им. Баумана на кафедру систем обработки информации и управления. В начале 2000-х, будучи студентом, вместе с приятелями занялся прокладкой кабелей и подключением жителей к широкополосному интернету. Основанная Борщенко компания «Велкон-лайн», по его словам, к 2003 году насчитывала 5000 абонентов и приносила по несколько тысяч долларов выручки в месяц. В середине 2000-х началось укрупнение рынка: лидеры стали сливаться с игроками поменьше или поглощать их. Борщенко с партнерами продали «Велкон-лайн» провайдеру «СУ-29 Телеком», сделка принесла основателям около полумиллиона долларов (14 млн рублей по среднему курсу на 2005 год).

GMail для биткоина: как миллиардер-анархист создал главную криптобиржу США.

На свою часть вырученных от продажи денег (порядка $200 000) Борщенко задумал запустить новый бизнес. «Предпринимательство, если оно хотя бы мало-мальски успешное, уж не говоря о по-настоящему успешном, — наркотик. Очень тяжело от этого отказаться», — говорит он. В России в середине 2000-х случился бум спроса на платежные терминалы, и Виталий предположил, что в других странах СНГ рост их популярности только грядет. Закупил терминалы вместе с платежной системой у «Объединенной системы моментальных платежей», которой принадлежит бренд QIWI, и отправился строить сеть на Украину. Но гипотеза не подтвердилась: в стране платежные терминалы популярностью не пользовались, говорит Борщенко.

Часть терминалов он продал, другую как партнер QIWI установил в нескольких локациях в Москве. Со временем через знакомых он стал получать запросы от управляющих жилыми домами компаний, поликлиник и других организаций, которые хотели заменить традиционную кассу платежным терминалом. Соперничество с крупными игроками — «Элекснет», «Киберплат», «Объединенной системы моментальных платежей» — удавалось выиграть за счет услуги индивидуальной разработки ПО и интерфейса, которой конкурентам из-за работы на потоке заниматься было невыгодно.

В 2008 году под эту обновленную идею предприниматель зарегистрировал ООО «Эврика», которая за 10 лет установила терминалы в сотнях жилых домов и небольших компаниях. «Эврика», по словам основателя, в среднем приносила по 30 млн рублей выручки и 10−12 млн рублей прибыли в год. В 2019 году Борщенко продал ее за 40 млн рублей.

Дивный криптомир.

В середине 2010-х прежде известные небольшому кругу людей понятия «криптовалюта», «майнинг», «блокчейн» начали все чаще звучать в СМИ. Этому способствовал ряд событий: так, в декабре 2014 года Microsoft вслед за онлайн-ретейлером Overstock начала принимать платежи в биткоинах за игры для Xbox, в июле 2015-го появилась новая криптовалюта Ethereum (в русскоязычном варианте произношения «эфир». — Forbes) стоимостью в $3 за коин (за один биткоин тогда давали около $280. — Forbes), а к марту 2016-го стоимость «эфира» достигла $15.

Майнинг (от англ. mining, добыча) — это генерация криптовалюты с помощью решения математических задач. Компьютер майнера подключается к блокчейн-сети (децентрализованная база данных, содержащая информацию обо всех проведенных транзакциях. — Forbes) и поддерживает ее работоспособность. Когда решение задачи найдено, создается криптовалюта (самая доходная из них — биткоин, но кроме него есть Ethereum, ZCash и др. — Forbes). Чтобы ее получить, нужно создать криптокошелек. Перевести виртуальную валюту в традиционные фиатные деньги можно с помощью криптовалютных обменников (LocalBitcoins, BestChange, HotExchange и др.).

Первый биткоин в 2009 году добыл человек под ником Сатоши Накамото — тогда $1 был равен 1300 биткоинов. Он заложил в систему ограничение: всего добыть можно только 21 млн биткоинов, поэтому по мере роста популярности валюты для ее добычи требовалось все больше мощностей. Для увеличения этих мощностей к домашним компьютерам поначалу подключали игровые видеокарты, затем появились майнинговые фермы — мощные компьютеры, собранные из нескольких видеокарт, материнской платы и блока питания. В середине 2010-х наряду с видеокартами появились «асики» (от англ. ASIC, application-specific integrated circuit — интегральная схема специального назначения. — Forbes) — готовое еще более мощное оборудование, созданное специально для майнинга. Чтобы эффективнее решать математические задачи, майнеры стали создавать пулы — команды, которые объединяют мощности своего оборудования, а затем делят добытое вознаграждение пропорционально производительности.

Даркнет от Павла Дурова: как основатель Telegram пошел в «крипту» и что из этого вышло.

Криптовалюта крайне чувствительна к внешним событиям: политическим, экономическим или просто высказываниям известных личностей в интернет-пространстве. Так, в декабре 2020 года твит Илона Маска «Одно слово: Doge» спровоцировал рост стоимости шуточной криптовалюты Dogecoin (ее символом является мем «Doge» — фотография собаки породы Сиба-ину. — Forbes) на 29%. 29 января 2021 года Маск упомянул биткоин у себя в Twitter, и стоимость криптовалюты за полчаса взлетела на $5000. В 14:00 по московскому времени биткоин стоил $36 890, подорожав за сутки на 16,6%.

О существовании криптовалют Борщенко узнал в 2015-м. Из любопытства он установил онлайн-кошелек и попробовал вместе с приятелями «поперекидывать друг другу биткоины». «Поиграв, поняли, что быстро, удобно, интересно, но не более того», — вспоминает Виталий.

Он продолжил заниматься «Эврикой» и параллельно запустил с партнерами еще один проект — глэмпинг «Лес и море» в Тверской области, который довольно быстро стал приносить до 20 млн рублей выручки за сезон. В 2017-м партнеры открыли второй лагерь на Алтае.

Мекка для «фермеров».

Снова обратил внимание на криптосферу предприниматель в июне 2017-го. Тогда его приятель Сергей Арестов, с котором он познакомился благодаря платежным терминалам (Арестов был агентом QIWI), позвонил ему и убедил, что «в криптовалютную историю нужно срочно заскакивать». Арестов к тому времени уже успел опробовать себя в роли майнера: собрал ферму силами знакомого айтишника и заработал первые небольшие деньги.

Борщенко согласился. Но найти оборудование оказалось непросто: нужных видеокарт в Москве не было на протяжение нескольких месяцев. Дефицит был вызван ростом курса биткоина, который в конце марта 2017-го стоил уже $2700, а всего за 2017-й вырос примерно в 20 раз.

Партнеры решили ехать за видеокартами в Китай — центр их производства. Друг Борщенко, владелец оптового магазина сумок Trendy Bags, который часто бывал в Китае, рассказал им, что искать видеокарты стоит в хабе продаж электроники — Шэньчжэне. С собой взяли еще одного приятеля Дмитрия Кикина, владельца производства упаковки из гофрокартона «Гофропром», который впоследствии стал третьим партнером по BitCluster.

Задача была амбициозной — «не помайнить немного у себя в гараже, а сразу занять долю рынка», вспоминал Арестов. Поэтому партнеры закупили сразу полторы тысячи видеокарт.

На закупку Борщенко, Арестов и Кикин договорились потратить миллион долларов, 60% из которых вложили сами, с остальным помогли друзья, которые тоже хотели заняться майнингом. Выбирали карты с помощью переводчика на шэнчжэньском рынке электроники SEG.

Путь к господству биткоина: 13 событий, определивших будущее денег.

В процессе поездки «начало происходить удивительное», говорит Борщенко: сарафанное радио разнесло историю о том, что он поехал в Китай за видеокартами, и партнерам стали звонить «уже совершенно незнакомые люди с просьбой купить хоть что-нибудь, предлагая деньги без какого-либо договора». В результате сумма, которая была у них на руках, возросла еще на несколько сотен тысяч долларов.

Вернувшись в Москву, партнеры принялись искать локации для размещения видеокарт. Для майнинга нужны были помещения с большой мощностью электроэнергии — от 3 МВт. Найти и отремонтировать или построить с нуля подходящий объект быстро не получилось бы, поэтому Борщенко, Арестов и Кикин заказали восемь морских контейнеров, укомплектованных стойками для оборудования, у компании BitFerma, которая предлагала решения для обустройства криптоферм. Каждый такой контейнер площадью 25 кв. м вмещал порядка 160 ферм по 8 видеокарт каждая и стоил 2 млн рублей.

Землю нашли в городе Сланцы Ленинградской области — туда в декабре доставили все 8 контейнеров и 1500 видеокарт. Но оказалось, что владелец недвижимости еще не договорился о выделении ему электрических мощностей — оборудование не работало. Прямо перед Новым годом стартаперам пришлось искать другое место. «Очень нервно было: мы постоянно думали, что уже могли бы включить наши устройства, и считали каждую упущенную минуту убытком».

Майнинг-экспансия.

Один из самых дешевых тарифов на электроэнергию в России был в Иркутской области: средняя стоимость для компаний в 2018 году составляла 1,9 рублей за кВт⋅ч без НДС, в 2020 — около 2,5 рублей за кВт⋅ч. Но предприниматели сознательно туда не пошли: «Большая разница во времени с Москвой, холодно. Курс биткоина был настолько высок (17 декабря 2017-го он преодолел отметку $20 000. — Forbes), что удельная составляющая электричества в расходах на майнинг была незаметна», — объясняет Борщенко.

Вместо Иркутской выбрали Ивановскую область — индустриальный парк «Родники», где стоимость электроэнергии составляла порядка 3,5 рублей за кВт⋅ч. Контейнеры с оборудованием в начале 2018-го разместили вдоль одного из цехов парка, проект назвали BitCluster. Расходы на запуск, без учета покупки видеокарт, составили порядка 25 млн рублей.

Половина оборудования на старте принадлежала клиентам — друзьям и друзьям друзей, которые профинансировали первый заказ видеокарт в Китае. За размещение BitCluster стал брать комиссию, рассчитанную по следующей формуле: произведение стоимости электроэнергии, потребляемой мощности и часов работы оборудования (комиссия составляет около 17% от дохода майнера). За это компания оказывала услуги сервис: следила за тем, чтобы оборудование не перегревалось, охраняла его и осуществляла мелкий ремонт на месте или отправку в сервис-центр. Для этого партнеры наняли нескольких электриков, технических инженеров и охранников. Вся добытая криптовалюта попадала на онлайн-кошелек клиента, затем он самостоятельно конвертировал ее в фиатные деньги и ежемесячно платил BitCluster абонентскую плату в рублях.

Защитный кошелек: почему инвесторы полюбили биткоин.

Остальные видеокарты, принадлежащие Борщенко, Арестову и Кикину, поначалу майнили «эфир» для них, но предприниматели стали получать все больше запросов на покупку оборудования и размещение на его ферме BitCluster. Постепенно они стали продавать и свои фермы: к концу 2018-го соотношение клиентского и собственного оборудования было 70% на 30%, сейчас — 95% на 5%, а видеокарты частично заменились «асиками». «У нас сформировалось четкое понимание, что надо заниматься созданием майнинговой инфраструктуры, чтобы у людей была возможность качественно обслуживать свое оборудование», — говорит Виталий.

Майнинг в России и тогда, и сейчас полностью юридически не урегулирован, но и не запрещен. Чтобы добывать криптовалюту, не нарушая закон, нужно зарегистрироваться как индивидуальный предприниматель или открыть юрлицо и платить налоги, говорит Михаил Успенский, заместитель председателя правления Палаты налоговых консультантов России. В случае работы исключительно как майнинг-отель, с регулированием дела обстоят еще проще: владельцы таких отелей по сути предоставляют услуги классических дата-центров, зарабатывая не на майнинге, а на продаже электричества, сдаче в аренду мест под оборудование и сервисе.

Для работы Борщенко, Арестов и Кикин зарегистрировали ООО «Гигаватт». С клиентами заключали договоры ответственного хранения и купли-продажи (по желанию клиент может заказать оборудование через BitCluster). Минимальным порогом для входа было одно устройство (видеокарта или ASIC), впоследствии требования выросли до 5 устройств. В среднем вложения клиента окупались за один год, говорит Борщенко.

Партнеры почти сразу стали получать запросы не только от россиян, но и от иностранцев: клиенты узнавали о компании благодаря участию в майнинговых выставках (например, BlockChain Life Moscow, BlockShow Singapore. — Forbes) и через «сарафанное радио», активно работающее среди криптопоследователей в то время. Чтобы проводить закупки оборудования для иностранных клиентов, стали использовать швейцарское юрлицо STN Disti AG друга Кикина, который занимался импортом электроники в Россию. Но мощность электричества, которую давали в «Родниках», нарастить объемы не позволяла. Стали искать новую локацию для еще одной фермы.

Так в апреле 2018-го у BitCluster появился еще один криптоотель мощностью в 10 МВт — в Саранске, где стоимость электроэнергии составляла 3,6 рублей за кВт⋅ч.

На грани банкротства.

Победное шествие Борщенко и партнеров прервалось интенсивным падением курса биткоина. В феврале 2018-го ресурс Bitcoin.com назвал «мертвыми» 59% проектов, которые запустились в 2017 году и привлекали деньги при помощи ICO. Если еще в марте 2018-го один биткоин стоил $11 800, то к 15 ноября курс упал ниже $6000 впервые с октября 2017 года, к концу ноября опустился до $3676. Добыча биткоина для многих майнеров стала убыточной: расходы владельцев видеокарт и «асиков» на электроэнергию превышали доход в пересчете на традиционные деньги. «Клиенты вынуждены были отключать свои устройства. Мы вслед за этим переставали потреблять электроэнергию и получать деньги за обслуживание. Это был самый грустный период», — рассказывает предприниматель.

В BitCluster тогда работало совокупно 15 сотрудников. Пятерых из них пришлось уволить. Основатели вместе с остальными работниками 3−4 месяца «работали практически без зарплаты», а компания была на грани банкротства, признает Борщенко.

В конце года основатели решили переехать в Иркутскую область, где «с ценами на электроэнергию хоть как-то можно было существовать». Чтобы было чем оплатить переезд, распродали дата-центры на базе морских контейнеров, которые закупали для работы в Саранске. На вырученные деньги разместили свое и клиентское оборудование на площадях иркутских дата-центров: в Братске на базе компании Bitriver и в Ангарске на базе ООО «СЭП». BitCluster как клиент платил им за электроэнергию и делился прибылью (какой частью — не раскрывается). Игорь Рунец, генеральный директор и основатель оператора дата-центров BitRiver, работу с BitCluster в разговоре с Forbes подтвердил.

Списали со счетов: чего не учитывает законопроект о контроле за иностранными кошельками.

Этот маневр спас бизнес в криптокризис, уверен Борщенко: в Ангарске и Братске BitCluster предлагали недорогую электроэнергию (по тарифу в среднем 2,55 рубля за кВт⋅ч), при этом компания не тратилась на сотрудников, обеспечивающих сервис. В 2018 году, по данным СПАРК, выручка их ООО «Гигаватт» составила 78 млн рублей, прибыль — 185 000 рублей. Основные расходы в этот год пошли на запуск новых ферм и покрытие кризисных убытков.

В 2019-м цена на биткоин начала постепенно расти и конце апреля превысила $5500. Это спровоцировало новую волну интереса к майнинг-отелям: на фоне общего спада рынка «асики» подешевели, а новый, пусть и не такой активный, рост биткоина вселил в инвесторов веру в перспективы рынка, говорит Борщенко. С 2019 года компания стала стабильно увеличить совокупную мощность в среднем на 1 МВт на каждой локации в Ивановской области, Ангарске и Братске. Выручка «Гигаватт», по данным СПАРК, в 2019-м составила 228 млн рублей, прибыль — около миллиона рублей.

Выход из пике.

Когда шторм улегся, основатели BitCluster задумались о запуске «полноценной и мощной собственной криптоферме». Поиски идеальной локации привели их в Норильск. У локации был существенный минус: сообщение с другими регионами организовано только по воздуху и воде. Перевозить оборудование и контейнеры воздушными судами невозможно, а речное сообщение с Норильском функционирует только с июня по октябрь, говорит Борщенко. При этом, энергосистема города полностью изолирована от ЕЭС России, а значит, имеет собственное ценообразование. «Электричество в Норильске оказалось для нас дешевле, чем в Иркутске — этот плюс перевесил все минусы», — говорит Борщенко.

Потерянные деньги: почему женщины меньше инвестируют и как это исправить.

Стоимость электроэнергии для компаний в Норильске с июля 2020 года составляет около 1,22 рублей за кВт⋅ч. Чтобы работать по этому тарифу, юрлицо должно заключить договор на электроснабжение с Норильско-Таймырской энергетической компанией. Но получение разрешения из-за пандемии могло затянуться на год, поэтому BitCluster искал не просто землю в аренду, а возможность стать совладельцем компании с землей в собственности и уже заключенным договором на электроснабжение.

В начале 2020-го партнеры нашли человека, который сдавал в аренду землю и здание рядом с бывшим никелевым заводом, закрытом «Норникелем» в 2016 году. Здание принадлежало ООО «НВК», у которого был необходимый договор с энергетической компанией на присоединение к электрическим сетям. Единоличным владельцем юрлица был Юрий Заморин, который также владел землей, на которой было расположено здание.

В июне 2020-го «Гигаватт» стал владельцем 51% в ООО «НВК». Сумму сделки Борщенко не раскрыл, но, по словам Заморина, она была символической, а BitCluster обязался отдавать ему 10% прибыли будущего криптоотеля.

Строительство и ремонт длились до октября 2020-го. К их окончанию BitCluster заказала в Норильск несколько дата-центров на базе морских контейнеров (их доставили по Енисею) и начала «заселять» их клиентским оборудованием — «асиками» Antminer S17, S19 и S19 Pro. Запуск обошелся в 90 млн рублей, большую часть инвестировали из выручки BitCluster в 2020 году. Ферму назвали BitCluster Nord. Спрос к тому времени активизировался, говорит Борщенко: с начала 2020 года курс биткоина рос, в октябре превысил отметку в $11 000, а с декабря стал бить свои прежние рекорды.

9 биткоинов в день.

Благодаря новому буму к январю 2021-го BitCluster загрузил 6 мегаватт 11,2 мегаватт, на которые была рассчитана ферма. В 2020-м, по словам гендиректора компании Ильдара Хадиева, выручка компании составила уже 317 млн рублей, а прибыль — около 5 млн рублей. Основную часть средств принесли дата-центры в Ивановской области, Ангарске и Братске.

Основатели уверены, что в 2021 году большую часть дохода принесет уже подразделение в Норильске. Для этого они планируют увеличить мощность фермы до 31 МВт, что позволит их клиентам добывать до шести биткоинов в день. По данным Coinmarketcap на 10:00 28 января мск, шесть биткоинов стоили около $190 000 (14,4 млн рублей).