В Госдуму внесли законопроект об NFT, который приравнивает их к объектам интеллектуальной собственности. Это слишком узкое определение для невзаимозаменяемых токенов, которые имеют все шансы перекочевать из мира мемов и искусства в реальный сектор экономики, полагают опрошенные «Известиями» эксперты. Какое определение NFT придумали российские депутаты, поможет ли это бороться с мошенниками и при чем тут покупка квартиры, читайте в нашем материале.
Старыми словами о новом
NFT нужно регулировать так же, как объекты интеллектуальной собственности, полагают депутаты Госдумы от фракции «Новые люди» Антон Ткачев и Владислав Даванков. Соответствующий проект они внесли на рассмотрение нижней палаты парламента в четверг, 21 мая. По словам Антона Ткачева, эта первая в мире законотворческая инициатива об NFT.
На сегодня де-юре и де-факто исключительные права на NFT надлежащим образом не защищены, отсюда много проблем — «от мошенничества и нарушения исключительных прав правообладателей до взломов криптокошельков», отмечается в пояснительной записке к законопроекту.
Законодатели подчеркивают: токены нельзя отнести к криптовалютам, они представляют собой цифровой сертификат на право собственности, а значит, являются объектом интеллектуальной собственности. По этой логике к ним должно применяться законодательство в сфере охраны интеллектуальной собственности, считают разработчики инициативы.
Так, они предлагают следующее определение NFT (они же non-fungible tokens) — «невзаимозаменяемый токен уникального цифрового актива (изображений, видео или другого цифрового контента или актива) в виде невзаимозаменяемых данных, хранящихся в системе распределенного реестра (системе блокчейн)». Закрепить его предполагается в статье 1225 Гражданского кодекса РФ («Об охране результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации». — Ред.).
Новая головная боль
По разным оценкам, объем мирового NFT-рынка по итогам 2021 года составил $25−40 млрд. В России к 2030 году он может достичь $10 млрд, прогнозируют связанные с инвестициями в искусство эксперты. И хотя популярность невзаимозаменяемых токенов снижается (по данным портала NonFungible, сейчас в сравнении с пиком ажиотажа в сентябре проводится почти на 92% меньше сделок — 225 тыс. транзакций против 19 тыс.), объем рынка измеряется десятками, а то и сотнями миллионов долларов.
Помимо признанных арт-объектов, в виде NFT продаются мемы, клипы поп-звезд и даже посты в соцсетях. Потенциал использования невзаимозаменяемых токенов распространяется за пределы мира искусств и сетевого фикшена, однако пока массово используется только там.
Определения NFT в российском законодательстве действительно нет. Термин «токен» фигурирует в законе о цифровых финансовых активах, однако с NFT никак не соотносится. Законопроект о приравнивании невзаимозаменяемого токена к интеллектуальной собственности — первая попытка найти ему место в системе.
— Если квалифицировать NFT-токены как объект интеллектуальной собственности, то к ним можно применить положения ч. 4 Гражданского кодекса РФ. В этом случае их просто нужно включить в состав объектов [интеллектуальной собственности] — например, произведений, — говорит основатель KIP LegalTech, член комитета Торгово-промышленной палаты РФ по предпринимательству в сфере медиакоммуникаций Павел Катков.
Их перечень и сейчас открыт для пополнения, однако «суды не очень любят брать на себя ответственность за новое, поэтому определенность от законодателя будет полезна», полагает собеседник «Известий».
Спасение от мошенников
Из-за отсутствия регулирования NFT может «гулять» по сети, становясь объектом споров и мошенничества. При этом проверить «объем прав, который он в себе якобы несет», невозможно, подчеркивает управляющий партнер GMT Legal Андрей Тугарин.
Рынок NFT новый, а методы жульничества старые: фишинг, сайты-подделки и прикидывающиеся работниками маркетплейсов мошенники. Так у владельца художественной галереи на Манхэттене украли токены из коллекции «Скучающие обезьяны» и «Обезьяны-мутанты», стоимость которых достигала $2,3 млн.
— Сейчас речь идет только о предложении ввести понятие NFT-токена в гражданский кодекс. Означает ли это, что в полиции или в судах станет понятно, что делать, когда к ним обращаются с заявлением о взломе криптокошелька? Ответ очевиден, — считает он.
Ничто и сейчас не мешает правоохранительным органам применить к цифровому обману с NFT статью 159 УК РФ «Мошенничество», отмечает в свою очередь Павел Катков: более того, есть специальный состав «Мошенничество в сфере компьютерной информации», вполне применимый к подобным инцидентам.
— Поэтому суды и правоохранительные органы могут работать уже сейчас, не дожидаясь закона, — подчеркивает специалист в области защиты интеллектуальной собственности. — Закон же лишь даст большую определенность в спорных ситуациях, которые, безусловно, будут возникать.
Попытка идентификации
До сих пор никто не брал на себя риск отнести NFT к одному из объектов гражданских прав, подчеркивает управляющий партнер GMT Legal Андрей Тугарин. Поправки приводят нас к возможности зафиксировать права на невзаимозаменяемый токен и, как следствие, инструмент проверки его наличия. Но собеседник сомневается, что этого достаточно.
— Это всё существенно сужает возможный функционал NFT. В случае его признания охраняемым результатом интеллектуальной деятельности, мы скорее всего сможем говорить только о предметах искусства и иных авторских произведениях, — рассуждает Андрей Тугарин. — Однако, как мне кажется, потенциал применения NFT гораздо шире и ограничивать его периметром интеллектуальной собственности скорее неверно.
Применение NFT в реальном секторе, той же сфере недвижимости, тоже пока никак не урегулировано на законодательном уровне, напоминает патентовед, специалист патентного бюро «Первоисток» Юлия Киселева.
— Потенциально приобретать недвижимость через NFT было бы проще, быстрее и дешевле, чем стандартным способом. Но если задуматься о такой перспективе, то как минимум необходимо определить, как передавать право собственности и разделять его (при совершении сделок с долевой недвижимостью), как идентифицировать пользователей и проверять актуальность информации об объекте, — отмечает собеседница «Известий», добавляя, что это лишь малая часть вопросов, которые требуют регулирования.
Катастрофическая неясность
Андрей Тугарин подчеркивает, что одного лишь внесения изменений в ст. 1225 ГК РФ «катастрофически недостаточно». Законопроект, например, не уточняет, будет ли токен считаться средством индивидуализации (например, товарным знаком), объектом авторского права (предметом искусства или программой для ЭВМ) или объектом промышленной собственности, скажем, изобретением?
По факту NFT — это программный код, что по своей природе уже является программой для ЭВМ и автоматически попадает под действие авторского права.
— Поэтому такие поправки в ГК РФ особо ничего не меняют, — добавляет он. — Думаю, наоборот, зарождается некая противоречивость. С одной стороны, NFT приобретает какой-то правовой статус, а с другой, существенно ограничивается его функционал.
С точки зрения юридической техники, определение невзаимозаменяемого токена, которое предлагают законодатели, не выдерживает никакой критики, уверен член комиссии по правовому обеспечению цифровой экономики Московского отделения Ассоциации юристов России Ефим Казанцев.
Во-первых, законодатели предлагают внести его в статью ГК, которая содержит лишь краткий перечень охраняемых результатов интеллектуальной деятельности. Их определения же прописываются в других статьях. Во-вторых, предлагаемое описание NFT cодержит понятия, которые также нуждаются в закрепленной трактовке: «уникальный цифровой актив», «цифровой контент или актив», «невзаимозаменяемые данные».
— Без расшифровки этих понятий предлагаемое определение невзаимозаменяемых токенов создаст больше вопросов, чем даст ответов, и породит массу правоприменительных проблем, — объясняет юрист.
Хорошая попытка
По его мнению, попытка квалифицировать такой специфический феномен как интеллектуальную собственность и вовсе лишается смысла, если не закрепить специальные правила оборота и защиты токенов. Это «лишь усилит правовую неопределенность, связанную с выпуском и оборотом NFT», полагает Ефим Казанцев.
Патентовед Юлия Киселева считает незаурядной задачу разработать законопроект, который на практике защитит права правообладателей и покупателей NFT. Их использование в реальном секторе экономике перспективно, но пока нужны базовые механизмы защиты цифровых активов, которые уже в ходу. Там правовая база изначально ближе к сфере NFT, а значит, встроить их определение будет проще, считает эксперт.
— Понятие криптовалют введено в законодательство России с 2020 года, — напоминает глава совета Аccоциации цифровой трансформации Юрий Мышинский. — Помогает ли это как-то держателям криптовалют? Не особо.
Он полагает, что предложение подвести NFT под закон об интеллектуальной собственности не стоит расценивать как коренной перелом в отношении к блокчейн-технологиям на законотворческом уровне. Вместе с тем назвать его популистским тоже нельзя. «К технологии невзаимозаменяемого токена можно относиться по-разному, но это очевидный тренд, который с нами надолго», — резюмировал собеседник «Известий».
