Пока усиление многополярности испытывает устойчивость либерального международного порядка, государства спешат экономически отделиться от своих политических конкурентов.
Россия после начала военного конфликта на Украине все больше полагается на Центральную Азию как транзитный коридор, связывающий Азиатско-Тихоокеанский регион, Ближний Восток и Европу и помогающий в обход санкций наладить экспорт энергоносителей.
Китай, чьи региональные интересы сосредоточены на инициативе «Один пояс, один путь», стремится обеспечить себя дешевыми энергией и сырьем и застраховаться от потенциальной экономической отстыковки от Европы.
Иран же намерен использовать свои культурные связи для развития стратегических транспортных коридоров в обход конкурентов, что усилит его влияние и смягчит экономическую изоляцию.
По мнению The National Interest, конкуренция трех стран в Центральной Азии порождает конфликт интересов в сферах безопасности, энергетики и торговли.
Безопасность
Россия, Китай и Иран заинтересованы в противодействии влиянию США в Центральной Азии. После терактов 11 сентября 2001 года США создали военные базы в Киргизии и Узбекистане для поддержки операций в Афганистане. После закрытия этих баз США приступили к реализации программ сотрудничества в области безопасности, занимаясь обучением военных в странах Центральной Азии и проводя с ними совместные учения.
Борьба с терроризмом в этом регионе стала общей заботой и для Москвы, Пекина и Тегерана. Опасения по поводу «Исламского государства» и «Аль-Каиды» (обе запрещены в РФ как террористические организации) привели к сотрудничеству стран в области безопасности и обмену разведывательными данными в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), полноправным членом которой Иран стал в 2023 году.
Но, несмотря на общие интересы, у России, Китая и Ирана, по мнению авторов статьи, есть и конкурирующие цели в этом регионе, в частности в плане доминирования в сфере безопасности. Россия традиционно отличается самым крупным военным присутствием в Центральной Азии: у нее есть базы в Таджикистане и Киргизии, она возглавляет Организацию договора о коллективной безопасности (ОДКБ).
Китай, согласно The National Interest, чтобы уравновесить доминирование России, не бросая ей прямого вызова, расширил свое участие в сфере безопасности в рамках ШОС и создал военный форпост быстрого реагирования в Таджикистане. Иран, в свою очередь, стремится компенсировать отсутствие у него военного потенциала в Центральной Азии с помощью партнерства в сфере безопасности и экономики.
Еще одной проблемой являются разные подходы трех стран к исламистским группировкам. Хотя все три государства выступают против экстремизма, они, как пишет издание, расходятся во мнениях о том, какие именно группировки следует причислять к экстремистским. Иран, по словам авторов, исторически поддерживал такие исламистские движения в Центральной Азии, как Партия исламского возрождения Таджикистана, «Хизб ут-Тахрир» и Исламское движение Узбекистана (все три запрещены в РФ как террористические организации). А Россия и Китай, со своей стороны, считают исламистское движение угрозой для региональной и внутренней безопасности. Москва и Пекин разделяют схожие мнения относительно этих организаций и убеждены, что они являются дестабилизирующим фактором из-за своей радикальной идеологии.
Эти расхождения осложняют трехстороннее сотрудничество в борьбе с угрозами безопасности, поскольку каждая страна отдает предпочтение своим идеологическим позициям и стратегическим альянсам.
Энергоносители
В октябре 2023 года Россия развернула поток газа в системе газопровода «Средняя Азия — Центр», и российский газ пошел в бывшие советские республики и через Узбекистан в Китай. Он стал ключевым источником дешевой энергии для Пекина, а его экспорт превысил экспорт туркменского газа. Китай, согласно изданию, воспользовался сложившейся ситуацией, требуя от Москвы более выгодных условий для нового газового трубопровода «Сила Сибири».
Однако энергетические отношения Пекина и Москвы нельзя назвать стратегическими, они скорее складываются под влиянием текущей ситуации, считают авторы. Россия и Китай стремятся не допустить выход стран Центральной Азии на другие экспортные рынки и ограничить роль Ирана на энергетическом направлении.
Новая роль России как экспортера энергоносителей в Евразии изменила статус-кво в регионе, поставив бывшие советские республики перед непростым выбором. Согласно The National Interest, больше всего из-за разворота России на восток может потерять Туркменистан: поток более дешевого российского газа на евразийский рынок угрожает примерно 80% государственных доходов Туркменистана, и он спешно ищет новые рынки сбыта.
Это подстегнуло интерес к завершению двух многолетних проектов: трубопровода Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия (ТАПИ) с предполагаемыми поставками туркменского газа в Европу через Пакистан и транскаспийского трубопровода, соединяющего Туркменистан с южным газовым коридором Европы через Азербайджан.
Однако сроки завершения строительства ТАПИ остаются неопределенными из-за его запланированного прохождения через Афганистан, тогда как транскаспийский коридор — ключевой элемент усилий Европы по снижению зависимости от российского газа — не сможет помешать Китаю закрепить свое доминирующее положение на туркменском газовом рынке.
Торговля
Во-первых, как пишут авторы, государства Центральной Азии, в частности Казахстан и Киргизия, стали критически важным звеном для обхода Россией санкций. Во-вторых, Россия, Китай и Иран стремятся извлечь выгоду из недавнего экономического роста Центральной Азии. Пекин и Москва могут выиграть от сотрудничества по исключению Ирана из энергетического рынка, а Иран и Китай — от торгового сотрудничества в рамках инициативы «Один пояс, один путь» (ОПОП) в ущерб России.
Китай смог значительно укрепить свои торговые позиции в регионе, пока Россия занята разрешением конфликта на Украине. Особенно усилились позиции Поднебесной в Киргизии и Узбекистане. К тому же китайская инициатива ОПОП сосредоточена на расширении Среднего коридора, соединяющего китайских производителей с европейскими потребителями через Центральную Азию и Иран, минуя Россию.
Функционирование Среднего коридора ОПОП — беспроигрышный сценарий для Европы и Китая. Он обеспечивает альтернативные торговые пути и ограждает стороны от чрезмерной зависимости от морских цепочек поставок, подверженных геополитическим потрясениям и блокадам через Тайваньский пролив и Суэцкий канал соответственно.
Однако в последнее время коммерческие проекты Китая затормозились, и вызвано это, по мнению The National Interest, неблагоприятными внутренними экономическими условиями. Динамика прямых иностранных инвестиций Китая в Центральную Азию с начала 2024 года существенно замедлилась.
Авторы статьи приходят к выводу, что, несмотря на очевидные конфликты интересов между Россией, Китаем и Ираном в Центральной Азии, они продолжают сотрудничать в борьбе с общими угрозами и стремятся изменить международный порядок. И пока западные страны не приступят к реализации долгосрочного стратегического плана взаимодействия в этом регионе, вряд ли эти «тлеющие противоречия» столкнут лбами Москву, Пекин и Тегеран.
Марина Светлова
