«Это простой вопрос, — сказал модератор бывшему президенту Дональду Трампу во время недавних президентских дебатов. — Вы хотите, чтобы Украина выиграла эту войну?» Трамп ответил, что хотел бы положить конец этому конфликту. Позднее он был «пригвожден к позорному столбу» за то, что не сказал «да». Вице-президент Камала Харрис тоже не сказала «да», но в отличие от своего соперника дала понять, что поддерживает Киев.
Откровенно говоря, это совсем не простой вопрос, пишет The National Interest. Что значит победить? На этот счет на Западе или между Западом и Киевом нет единого мнения.
Мирный план Украины однозначно предусматривает восстановление территориальной целостности страны. «Это не вопрос переговоров», — говорится в плане. Опросы показывают, что большинство украинцев разделяют цель Зеленского, хотя отношение меняется по мере роста издержек войны.
Это все равно оставило бы за Москвой контроль над примерно 10% украинской территории, которую она интегрировала в 2014 году, но лишило бы каких-либо выгод от действий последних двух лет.
Другие посчитали бы, что сохранение суверенной и независимой Украины, даже если бы она лишилась территории, которую сейчас занимает Россия, означало бы победу для Украины и стратегический откат для России, которая, как пишет NI, стремилась подчинить себе всю Украину.
А что скажет Америка после ноябрьских выборов президента?
Администрация Байдена-Харрис никогда четко не определяла победу и не заявляла однозначно, чего она стремится достичь.
Скорее, Байден до сих пор предлагал «силам свободы на Украине» две вдохновляющие идеи по подавлению «российской автократии», но ни в одной из них он не определил победу Украины в конкретных терминах.
Другие американские должностные лица делились своими идеями, но никто так и не предоставил исчерпывающей формулировки целей администрации. Под давлением Конгресса Белый дом в середине сентября наконец отправил секретную стратегию по Украине, но ее подробности пока не обнародованы.
Поэтому приходится иметь дело лишь с фрагментами политики, которая не обязательно последовательна. Например, администрация пообещала поддерживать Украину «столько, сколько потребуется», оставив этот срок неопределенным. В Вашингтоне заявляли, что сейчас вооружают Украину, чтобы укрепить ее позиции за столом переговоров, не уточнив параметры «сделки», которую, как надеятся в США, сможет заключить Киев.
Еще до начала войны президент Джо Байден подчеркивал, что США не пойдут на войну с Россией, чтобы защитить Украину, и не подвергнутся риску ядерного катаклизма, который это повлечет за собой. Сохранился бы такой нарратив, если бы участие США стало единственным способом предотвратить поражение Киева и подчинение Украины Россией? Никто не знает наверняка.
Все это доказывает, что американская администрация не пришла к внутреннему согласию относительно своих целей или считает, что не выдержит суровых публичных дебатов. Она также, возможно, обеспокоена тем, что, если видение успеха станет достоянием общественности, это может подорвать единство Запада и поддержку Украины.
Это проигрышная стратегия. Она ставит под угрозу общественную поддержку, которая имеет решающее значение для успеха любой внешней политики в демократическом обществе. Она ведет к тому, что ресурсы будут потрачены впустую. Она поощряет бесконечные публичные препирательства, которые подрывают мощь США. Она укрепляет веру Кремля в то, что он может достичь своих целей в этом конфликте.
Для США пришло время предложить убедительное видение того, чего они пытаются достичь в украинском конфликте, и стратегию достижения успеха. Но они должны основываться на объективной реальности, с четкой оценкой интересов и возможностей России, Украины, Европы и США. Кроме того, необходимо определить ресурсы, которые потребуются для достижения целей. США должны включить свои цели в отношении Украины в более широкое видение будущей архитектуры безопасности Европы.
Администрации Байдена уже слишком поздно браться за эту задачу. Однако приоритетом для следующего президента должно стать определение того, что означает для Украины и Соединенных Штатов победа в этом конфликте.
