«Вспоминайте горе снова»: как умирал и воскресал вождь мирового пролетариата
Ровно 95 лет назад ушел из жизни Владимир Ленин. И родилась легенда.
В понедельник, 21 января, исполняется 95 лет со дня смерти Владимира Ильича Ленина. Человека, который оставил глубочайший след не только в российской, но и в мировой истории, в большой мере определив ее развитие на протяжении всего ХХ столетия. Как умирал и воскресал вождь мирового пролетариата — читайте в материале «Известий».
Председатель Совнаркома опасно болел с весны 1922 года, а с декабря фактически перестал руководить советским правительством и партией… Какое там! Лечили Владимира Ленина лучшие врачи — и отечественные, и выписанные из Германии — во главе с неврологом Отфридом Фёрстером. С мая 1923 года бюллетени о состоянии здоровья «вождя мирового пролетариата» публиковались ежедневно. К тому времени Ленин практически утратил речь. Временами он, впадая в отчаяние, через соратников предпринимал попытки самоубийства, отказывался принимать пищу и лекарства. Политбюро отказало ему в этой «милости».
Несмотря на свой рационализм, Владимир Ильич скептически относился к стараниям врачей. Видимо, понимал, что против его болезни медицина пока еще бессильна.
Но через несколько месяцев страданий в нем проснулась воля к жизни. Он снова мыслил, читал, пытался писать. Читала ему вслух и жена, Надежда Константиновна, которая оказалась наилучшей сиделкой и логопедом. Постепенно Ленин возвращался к работе, постоянно пытался вникнуть в нюансы политической жизни — и сделал немалые успехи в восстановлении речи.
Тренировался он рьяно. Врачам даже приходилось ограничивать его упражнения, от которых пациент переутомлялся. Близкие снова всё чаще слышали его смех — иногда добродушный, чаще сардонический. Осенью 1923 года многим казалось, что высокопоставленный пациент встал на путь выздоровления.
В первые дни нового, 1924 года состояние здоровья председателя Совнаркома вызывало то тревоги, то надежды. Всё это время неотлучно при нем находилась жена… Опубликованы ее подробные записи, достаточно откровенные.
За два дня до смерти Ленина она читала ему вслух рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни»:
Сильная очень вещь. Через снежную пустыню, в которой нога человеческая не ступала, пробирается к пристани большой реки умирающий с голоду больной человек. Слабеют у него силы, он не идет уж, а ползет, а рядом с ним ползет тоже умирающий от голода волк, и вот между ними борьба, человек побеждает — полумертвый, полубезумный добирается до цели. Ильичу рассказ этот понравился чрезвычайно.
В Горках в январе 1924 года тоже постоянно шел снег. Этот сюжет стал классическим для советской ленинианы.
Ему
13 января больной усиленно занимался, пытаясь преодолеть трудности в письме. Крупская свидетельствует: «Улучшение шло непрерывно. Восстанавливалась отраженная речь — говорил Ильич своим обычным голосом, с обычными интонациями, всё лучше шло чтение вслух, были большие успехи в письме, создавался солидный фундамент для самостоятельной речи. Профессор Фельдберг считал, что к лету Владимир Ильич будет говорить. Если Владимир Ильич
Каждый день он требовал газет, думал о новой конституции, хотел скем-то поспорить. Но на исходе третьей недели января заметно погрустнел.
Он быстрее прежнего уставал, был менее общителен. Все эти месяцы Ленин и так выглядел изможденным, но тут внимательная Надежда Константиновна отметила, что он сильно побледнел и сник.
Снова обратимся к записям Крупской: «В понедельник пришел конец. Владимир Ильич утром еще вставал два раза, но тотчас ложился опять. Часов в 11 попил черного кофе и опять заснул. Время у меня спуталось
На заседании XI съезда советов 21 января 1924 года о смерти Ленина дрожащим голосом сообщил Михаил Калинин, еще недавно заверявший товарищей, что Ильич идет на поправку.
Официальное заключение указывало на причину смерти — «распространённый атеросклероз сосудов на почве преждевременного их изнашивания». С тех пор появилось множество запоздалых диагнозов и версий, но и в наше время эксперты подтверждают правоту первого официального заключения.
В Москву, на Павелецкий вокзал, ленинский гроб доставили специальным траурным поездом. В 1923 году Ленину — уже больному — присвоили почетное звание машиниста этого локомотива У-127.
Гроб был установлен в Колонном зале Дома Союзов, где в течение пяти дней и ночей народ прощался с главой государства.
Хрестоматийным стало в СССР стихотворение Веры Инбер:
И потекли людские толпы,
Неся знамена впереди,
Чтобы взглянуть на профиль желтый.
И красный орден на груди.
Паломников действительно было много — около полумиллиона человек.
В печати появилось немало стихов на смерть Ленина. Самый рациональный поэт — Валерий Брюсов — готовил свой реквием еще при жизни Владимира Ильича.
Эти стихи предполагалось петь на музыку Моцарта:
Горе! горе! умер Ленин.
Вот лежит он, скорбно тленен.
Вспоминайте горе снова!
/Горе! горе! умер Ленин!
Вот лежит он, скорбно тленен.
Вспоминайте снова, снова!
В «Известиях» от 25 января промелькнула и такая заметка: «Священный синод Русской православной церкви выражает искреннее сожаление по случаю смерти великого освободителя нашего народа из царства великого насилия и гнета на пути полной свободы и самоустроения. Да живет же непрерывно в сердцах оставшихся светлый образ великого борца и страдальца за свободу угнетенных, за идеи всеобщего подлинного братства и ярко светит всем в борьбе за достижение полного счастья людей на земле. Мы знаем, что его крепко любил народ… Грядущие века да не загладят в памяти народной дорогу к его могиле, колыбели свободы всего человечества».
А в «Вечерней Москве» патриарх Тихон разъяснял, что «Владимир Ильич Ленин не отлучен от православной церкви высшей церковной властью, и потому всякий верующий имеет право и возможность поминать его».
Идею сохранения тела Ленина на длительный срок на официальном уровне первым подал Сталин. Это было еще осенью 1923 года. Тогда многие партийные гуру скептически оценили эту задумку и даже заклеймили ее как поповство, отметив аналогию с мощами святых. Среди сторонников бальзамирования нужно упомянуть Леонида Красина — известного большевика, проявлявшего интерес к перспективам физического воскресения мертвых.
После смерти Ленина идею поддержали почти все первые лица государства. Сыграли свою роль панихидные эмоции, объяснимое желание хоть
«Зарыть в землю тело Ленина — это было бы слишком непереносимо!», — восклицал в те дни Григорий Зиновьев, первоначально критиковавший идею бальзамирования. Существовал в этом деле и политический резон. Соратники увидели в замысле Мавзолея могучий пропагандистский потенциал.
Весть о смерти Ленина воодушевила многих противников советской власти. Поэтому нужно было продемонстрировать единство партии и народа, силу преемников вождя и мощный потенциал его идей. Для этого траурные мероприятия подходили наилучшим образом. Массовое паломничество в Колонный зал, а затем и в Мавзолей стало еще одним наглядным доводом в пользу того, что большевики обосновались у власти всерьез и надолго.
Чеканную трактовку тех панихидных маневров выработали уже в глубоко сталинское время: «Ленинские дни в стране явились новой внушительной демонстрацией
Но главную роль в кампании предназначалась Мавзолею. Проект ленинской усыпальницы оперативно набросал архитектор Алексей Щусев — который, кстати, в свое время создал и надгробие Петра Столыпина. Причем срочное задание построить на Красной площади Мавзолей Щусев получил прямо у гроба Ленина, в Колонном зале. Архитектурное решение он нашел сразу — строгая ступенчатая форма, вызывающая ассоциации с древними культовыми сооружениями. На возведение Мавзолея строителям хватило трех дней. 27 января там, в небольшом зале, пахнущем свежеструганными досками, поместили тело Ленина.
Первый памятник Ленину 22 января открыли рабочие Глуховской мануфактуры. Они собирались установить скульптуру вождя, но пришло известие о смерти Ленина — и получился скромный, но памятник. Первый в мире. Он так и стоит в городе Ногинске… Скромный, даже курьезный, но зато первый.
И вот 27 января на Красной площади, возле кремлевской стены, появился первый Мавзолей — весьма скромный по размерам, деревянный, но привлекавший внимание эффектной лаконичной архитектурой. Там и установили гроб с набальзамированным телом Ленина.
Отсутствие Льва Троцкого на прощании с Лениным стало роковым для карьеры бывшего наркомвоенмора. Зато Сталину удалось отличиться. На 26 января было назначено открытие II Всесоюзного съезда Советов, которому предстояло принять первую Конституцию Союза ССР. Там, в Большом театре, Сталин произнес свою знаменитую клятву, обращенную к умершему вождю.
Тогдашний посол Латвии в Москве Карлис Озолс, не слывший горячим поклонником Сталина, вспоминал: «Когда после смерти Ленина в 1924 году Сталин на съезде Советов в Большом театре произнес траурную
Много лет спустя слова этой клятвы положил на музыку Сергей Прокофьев. Тут сама ситуация помогала режиссуре. Но и стиль Сталина —как-никак, выученика Горийской семинарии — как нельзя лучше соответствовал патетике прощания с вождем революции. Впрочем, не меньшее впечатление на собравшихся произвела и речь признанного оратора Зиновьева.
А потом были похороны. Ленина в Мавзолее именно хоронили. Разве что его не пришлось закапывать, и могильщики не потребовались. 27 января морозы ударили с новой силой. По воспоминаниям современников, это был самый холодный день той зимы. То, что и в столь суровую погоду десятки тысяч людей вышли на улицу, чтобы попрощаться с председателем Совнаркома, производило сильное впечатление. Звучали траурные речи, били орудия…
«Мы сбились у Лобного места. Два часа оставалось до похоронной минуты. Приближались, становились новые. Росла толпа… Близился час… Вот три… три с половиной… без четверти четыре… без десяти… пяти… двух… одной минуты… И вдруг заплакали в воздухе жалобные сирены, густо завыли заводские гудки. Стало жутко. Величественно. Торжественно.
Так формировался советский ритуал государственных похорон: с душераздирающими заводскими гудками, с траурным орудийным залпом, с митингом на Красной площади.
Первый Мавзолей простоял недолго. Весной его сменили на более капитальную постройку. А нынешний — гранитный — появился в октябре 1930 года. В стране сформировался культ Ленина, а Мавзолей стал святыней советского государства. Этот феномен нередко связывают с различными оккультными ассоциациями. Но куда важнее были совсем иные эмоции. Большевики — по крайней мере, самые искренние из них — верили, что формируют нового, невиданного человека. Человека будущего. А поможет прорваться в светлое будущее наука, которая изменит мир до неузнаваемости, сделает его справедливее и комфортнее. Кто знает, может быть, лет через
Тут-то и пригодится набальзамированное тело. Если уж врачи не смогли спасти Ленина от загадочной болезни, то, может быть, наука будущего поможет вернуть его из стана мертвых?
Но это — в далекой перспективе, а реальность требовала постоянных славословий. Изображение Мавзолея неизменно присутствовало в букварях и азбуках, на страницах «Мурзилки» и даже «Веселых картинок», не говоря уж обо всех остальных СМИ. Сам вождь преклонения не любил — это признавали даже его противники. Когда звучали невоздержанные похвалы, он в раздражении выходил вон. И
Было ясно, что народ еще не готов к идее всеобъемлющей партийности, ему нужны не только лидеры, но и своего рода иконы. Знаковым в этом смысле стал 50-летний юбилей «нашего Ильича», в котором, однако, сам виновник торжества практически не принимал участия. Если есть культ, значит, необходимы праздники — и с веселой, и с трагической сутью.
21 января в СССР ежегодно отмечали День смерти Ленина. Черные ленточки с флагов не снимали и 22-го, когда вспоминали не только вождя революции, но и жертв Кровавого воскресенья 1905 года.
Это были траурные дни, дни всенародной скорби — так их и отмечали в популярных отрывных календарях. И даже словосочетание «Крещенские морозы» часто заменяли новым понятием: «Ленинские дни». В начале 20-х чисел января и впрямь частенько наступали холода.
Вплоть до 1970-х годов каждый советский школьник знал жалостливую песенку:
Подарил апрель из сада
Нам на память красных роз.
А тебе, январь, не рады —
Друга ты от нас унес.
В черном поле пела вьюга,
Гроб под знаменем несли.
В январе не стало друга
Всех трудящихся Земли.
По радио в эти дни частенько передавали и «Апассионату» — известную сонату Бетховена, которую так любил Ленин. Ее аккорды, траурный марш Шопена и революционная поминальная песня «Вы жертвою пали» — таково музыкальное сопровождение этого дня, этого исторического рубежа.
Арсений Замостьянов
заместитель главного редактора журнала «Историк».