Все мы гордимся народными промыслами, но редко покупаем такие изделия. Причина — в отсутствии их утилитарности. Как вписать народные художественные промыслы в нашу повседневность, сделать их актуальным брендом региона? Своим видением этой задачи поделился на Форуме креативных территорий историк моды, искусствовед, телеведущий Александр Васильев.
«Любовь народа к народным художественным промыслам идет параллельно с апатией их кошелька, — знаменитый историк моды, как всегда, находит яркие словесные образы. — Народные промыслы замечательны, но если вологодский воротничок не в моде, его не купят. Но именно торговля — двигатель искусства. Промыслы будут развиваться и воспитывать наш вкус, если будут востребованы».
Как отмечает Александр Васильев, сейчас перед каждым регионом стоит задача развиваться через историю своих промыслов. Чтобы показать уникальность своего края, своих особенностей через неповторимые узоры хохломы и городецкой росписи, через изящество балахнинского кружева и казаковской филиграни, надо знать, как они появились.
«Многие наши промыслы имеют аналоги в Америке, Австралии, Океании, Парагвае, — рассказывает искусствовед. — Наша жизнь была настолько оторвана от других держав, что мы не видели этой связи. Между тем у нас сходные технологии, формы, материалы. Например, хохлому принято считать исконно русским производством, однако лаковая роспись по дереву с использованием золотого, красного и черного цвета пришла из Китая во время татаро-монгольского нашествия. Да, сейчас наша хохлома не имеет аналогов с китайской ни в чем, кроме материала и цвета — это лак и дерево. Но почему бы не посмотреть, как они делают сейчас лак и краску, и взять что-то на заметку? Или взять лаковую палехскую миниатюру. В Иране производится аналогичная, с похожими сюжетами. Они также используют ее для шкатулок, переплетов книг, как хранилище для драгоценностей. Гжель пришла из Голландии, а туда из Китая — и это тоже роспись синими кобальтовыми красками по белому фону. Золотое шитьё из Торжка имеет общее в технологии и производстве с китайским серебряным и золотым шитьём. Пересекаются традиции украшений и оружия Индии и Дагестана. Чернение Северного Устюга сходно с чернением в Индии».
Александр Васильев напомнил, что наша матрешка приехала из Японии и «переоделась». Расписная деревянная игрушка фукурума, которая вкладывается одна в другую, была привезена женой мецената Саввы Мамонтова. Художник Сергей Малютин, вдохновленный японской игрушкой, в конце 19 века создал свой эскиз, по которому была выточена первая русская матрешка. Очень близки парагвайское и вологодское кружево: та же льняная нить, рисунок «звёздочки», сходный размер. По мнению искусствоведа, обращение к истокам позволяет находить новые смыслы.
Как совместить промыслы и производство утилитарных вещей? У Александра Васильева множество идей:
«Можно использовать кружево в производстве обуви — это могут быть аппликации на коже и кожзаменителе. Для этого надо совместить выпуск кружева в форме чехла с обувным производством, и выпускать кружевные балетки для девочек, свадебную обувь. Огромные возможности у финифти -запустите производство финифтевых пуговиц, и вы откроете новую страницу моды!».
Осовременить промыслы позволят разрабатываемые при участии Александра Васильева электронные каталоги народных промыслов, которыми смогут воспользоваться любые производители. Заказы на коллекции с использованием традиций народных художественных промыслов смогут получать производители посуды, постельного белья, мебели, дверей, занавесок.
