Как была создана первая в СССР атомная бомба: до какого момента решающее значение имели сведения, полученные разведкой, а когда успех стали определять уже собственные ресурсы, кадры, технологии? И что прослужило толком к возобновлению «работ по урану» в самый напряженный момент Сталинградской битвы, когда решались исход войны и будущее Советского Союза?
Суждений и публикаций на этот счет, в том числе на страницах «Российской газеты», было немало. Но преимущественно с подачи самой разведки, ее историков и ветеранов. В канун 75-летия со дня испытания РДС-1 (29 августа 1949 года) мы получили откровенные признания с другой стороны.
Недоступные ранее документы атомной эпопеи и, в частности, советского Атомного проекта, комментирует руководитель многолетних работ по сбору и рассекречиванию таких материалов физик-ядерщик, Герой России Лев Дмитриевич Рябев, в прошлом научный сотрудник, директор ядерного центра Арзамас-16 (ныне — РФЯЦ-ВНИИЭФ), министр среднего машиностроения (1986−1989), заместитель председателя Совета Министров СССР (1989−1991).
Лев Дмитриевич Рябев (справа) и журналист РИА Новости Владимир Сычев. Саров, апрель 2024 года. Фото: Александр Емельяненков/ РГДогадка Пайерлса и Фриша
— Остановлюсь на нескольких принципиальных, судьбоносных решениях по атомному проекту. Как развивались в СССР и мире события? Беженцы из Германии (1933−1934), еврейские физики Рудольф Пайерлс и Отто Фриш оказались в Англии. В 1939 году Пайерлс произвел расчет критической массы материала, необходимого для поддержания цепной ядерной реакции — получил тонны. В начале 1940 года Фриш (тот самый, что помог немецкому физику Отто Гану объяснить деление урана как физическое явление) предложил: «Давай посчитаем для чистого урана-235, хотя и не знаю, как его получить». Посчитали — вышло: килограммы.
В то время в Англии оказался еще один беженец из Германии — Фрэнсис Саймон. Он обосновал диффузионный метод получения U235, рассчитал разделительные каскады для завода и оценил стоимость его сооружения. В итоге этой работы был представлен доклад в двух частях: «Меморандум о свойствах радиоактивной супербомбы» и «О конструкции супербомбы на основе ядерной реакции в уране». Специально созданный в Англии комитет с участием авторитетных ученых подтвердил реальность создания атомной бомбы и уже в сентябре 1941 года соответствующий доклад представили главе правительства Черчиллю.
Как отмечал Пайерлс, «мы смертельно боялись, что немцы нас обойдут». Поэтому англичане, с их подачи, форсировали события, чтобы этого не допустить, заключили соглашение с США о совместной разработке атомной бомбы и оказали существенное влияние на ускорение данных работ в Америке.
До 1962 года на Новой Земле и у ее берегов проводились наземные, подводные и воздушные испытания ядерного оружия. Потом — только подземные. Фото: Из архива РФЯЦ-ВНИИТФПривет от Кима ФилбиКим Филби. Фото: РИА Новости
— Через две недели, в начале октября 1941 года, копия доклада Черчиллю лежала на столе у Берии. Доклад раздобыл советский разведчик Кэрнкросс — сотрудник правительственных структур Великобритании, член знаменитой «кембриджской пятерки» Кима Филби. Сотрудниками НКВД была составлена записка с предложением, чтобы эти работы также развернуть в СССР. Создать при ГКО специальную комиссию из числа крупных ученых, работающих в области расщепления ядерного ядра, и поручить ей представить соображения о возможности проведения работ по использованию атомной энергии для военных целей.
Берия, я хочу внимание обратить, не подписал этот документ. В марте 1942 года еще один аналогичный документ был подготовлен, но Берия, подчеркиваю, и его не подписал. Мы нашли материалы в архиве и установили: только 6 октября 1942 года он подписал тот самый текст, который ему представляли ранее.
А Сталин уже 28 сентября 1942 года принял решение возобновить работы по урану. Поручение было дано Академии наук СССР (академику Иоффе), он должен был представить доклад к 1 апреля 1943 года о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива.
Кто подготовил эти материалы? Судя по сопроводительным подписям, это В. М. Молотов, С. В. Кафтанов, А. Ф. Иоффе. Особо хочу подчеркнуть роль С. В. Кафтанова (в 1941—1945 годах уполномоченный Государственного комитета обороны СССР по науке, в 1946—1951 министр высшего образования СССР — прим. «РГ»). Они подготовили материал. А Берия не участвовал. И в рассылке этого документа его фамилии не было…
Три канала, две разведки
Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Почему так произошло? Было две разведки. Разведка НКВД — Берии. И разведка Главного разведуправления РККА. Так вот копия доклада правительства Великобритании через «кембриджскую пятерку» попала в Москву от разведки НКВД. А те материалы, что Иоффе с Кафтановым собрали, — это от Клауса Фукса прошла цепочка через Главное разведуправление Красной Армии. Только в августе 1942 года, перед принятием решения у Сталина, было предоставлено около 300 страниц разведматериалов.
Великие имена. Мемориальные доски на фасаде «красного дома» в Сарове, где размещалось управление КБ-11 под научным руководством академика Харитона. Фото: Александр Емельяненков/ РГ
А что же Берия? Он был умный человек, начал присматриваться, к лету 1944 года сам запросил документы по Атомному проекту. И в декабре 1944-го стал его куратором…
Дом-музей академика Ю. Б. Харитона в Сарове. Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Поэтому исключительно велика роль разведки в возобновлении работ по урану в СССР. В 1941 году и до конца 1942-го этим у нас не занимались. Ю. Б. Харитон и Я. Б. Зельдович переключились на взрывчатые вещества и пороха. В воспоминаниях самого Харитона сказано так: «Когда летом 43-го приехал Курчатов и начал говорить, что надо возвращаться к прерванной работе над урановой проблемой, его слова показались мне совершенным бредом». То есть считал невозможным… Перелом в настроениях, начиная с Курчатова, сделала разведка.
Фото: Александр Емельяненков/ РГ
А Клаус Фукс еще в мае 1941 году был привлечен Пайерлсом и оказался в этом же проекте. Почему он с августа 1941-го стал работать на Советский Союз? Он был коммунистом, отец у него осуждал Гитлера и был арестован, старшая сестра преследовалась нацистами и покончила жизнь самоубийством в Германии. По решению коммунистической партии Германии его направили в Англию для завершения учебы, он учился на физика. И они объединились: Пайерлс, Фукс, Фриш…
Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Высочайшую оценку в отношении полученных разведматериалов давал Игорь Васильевич Курчатов. Есть разница с тем, как оценивали и оценивают это другие ученые. Я не буду называть фамилии, но иногда пишут: «Поступившая развединформация способствовала ускорению наших работ. Однако в целом эта информация сыграла важную, но вспомогательную роль».
А вот какую оценку дает Курчатов — всего один пример.
И. В. Курчатов — зампреду Совнаркома СССР М. Г. Первухину, 11 июля 1944 года (по материалам ГРУ Генштаба) «Материал представляет собой результат работы большого коллектива специалистов исключительно высокой квалификации, успешно разрабатывающих уран-графитовые котлы. Материал для нас исключительно ценен, потому что наряду с результатами теорет[ических] расчётов, он содержит: 1) схемы и описания опытов, 2) протоколы наблюдений и испытаний, 3) точные чертежи разного вида устройств, 4) конкретные данные по аппаратуре с указанием производящих её фирм. Материал принесет громадную пользу работам наших научно-исследовательских институтов, занимающихся аналогичной проблемой…».
Только этот материал содержал 986 фотоклише и 19 листов печатного текста — научно-техническая документация Металлургической и Клинтонской лабораторий, фирмы Дюпон и других.
В так называемый «сейф Курчатова» отобрано 3500 листов особо ценных документов. А в архиве «Росатома», с которым довелось работать, 13 500 листов разведывательных материалов.
В дополнение к ним получили для изучения ранее недоступные материалы из Службы внешней разведки. Только начали читать — звонок от руководства СВР: «Срочно верните». Пришлось вернуть…
В целом, исходя из отзывов Курчатова, к наиболее важным сведениям, сообщенным разведкой, следует отнести: инициирование начала работ над атомными и водородными бомбами; конструирование реактора на графите на основе гетерогенной схемы; возможность использования в реакторе урана-238, продукты сгорания которого могут быть использованы вместо урана-235 в качестве материала для бомбы (плутоний); реализацию диффузии как основного метода разделения изотопов урана; возможность ядерного горения в смеси урана с тяжелой водой; идею имплозии (взрыва внутрь); передачу материалов по конструкции атомной бомбы.
Принципиальный вопрос — это вопрос о роли разведки в переходе с принципа сближения активных материалов (пушечный вариант) на имплозию (взрыв вовнутрь). Есть докладная от 18 мая 1944 года, где Курчатов пишет Сталину: «Взрывчатым веществом в атомной бомбе может служить уран-235 и плутоний-239 — новый химический элемент, созданный при помощи циклотрона. Для осуществления взрыва необходимо быстро соединить два куска урана-235 или плутония-239 давлением пороховых газов».
И вдруг — полный переворот на основе данных разведки: не пушечный вариант, а имплозия. Хотя еще к лету 1944 года не было получено экспериментального подтверждения, давшего основание полагать, что плутониевая бомба в принципе осуществима. В отработке метода имплозии участвовали многие известные ученые США и других стран, в том числе Неддермейер, Сербер, фон Нейман, Пайерлс, Кистяковский, Джеймс Так, Кристи и другие.
О своем участии пишет Фукс: «В конце 1944 года я начал заниматься теоретическими расчетами величины необходимой массы плутониевого ядерного горючего и разработкой метода имплозии… Этой проблемой, оказавшейся исключительно сложной как в техническом, так и в теоретическом плане, я занимался вплоть до Аламогордо (испытание первого в мире ядерного устройства 16 июля 1945 года в США — прим. “РГ”). И, разумеется, я подробно информировал советских товарищей о том, как технически была решена эта задача и на какой теоретической базе…».
Резюмируя, можно сказать: первая атомная бомба создавалась интернациональным коллективом в США. И с использованием их материалов в СССР.
Как отмечал Юлий Борисович Харитон, «гигантские проекты были успешно и поразительно быстро реализованы в первую очередь потому, что их руководители были людьми высокой квалификации и общей культуры. Истоки этой культуры были одними и теми же — я имею в виду европейскую научную физическую школу».
Думаю, что это утверждение актуально и для сегодняшнего дня.
Атомные бомбы США на площадке музея в Альбукерке. Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Наш моральный долг — не забывать тех, кто в тяжелейшие годы для страны помогал нам в создании ядерного оружия. Они действовали бескорыстно в условиях тотальной слежки, ежедневно рискуя жизнью.
Сначала помогали нам в борьбе с фашистской Германией, а затем — в борьбе с монополией США на ядерное оружие, стремившейся в своих интересах использовать ядерную дубину против нашей страны.
В Соединенных Штатах и Советском Союзе были созданы ракетно-ядерные системы, которые признаны избыточными и теперь заняли место в музеях. Фото: Музей РФЯЦ-ВНИИЭФО тех, кто жизнью рисковал
Мы об этом должны помнить и воздавать должное. Тем более, что некоторые из них после раскрытия их разведывательной деятельности оказались в тюрьме, а супруги Розенберги были казнены на электрическом стуле в 1953 году.
Супруги Розенберг перед вынесением приговора. Фото: Roger Higgins/Library of Congress Prints and Photographs Division/ Общественное достояние/ commons.wikimedia.org
Клаус Фукс столь трагической участи избежал, хотя еще в августе 1941 года, находясь в Англии, добровольно вступил в контакт с советской разведкой. Затем работал в США, в том числе в Лос-Аламосской лаборатории в теоретическом отделе у Ханса Бете. После войны вернулся в Англию, где был арестован в феврале 1950 года и осужден на четырнадцать лет. В 1959 году освобожден и вернулся в ГДР. Попытки отметить его вклад в Атомный проект СССР, в том числе и предпринятые Ю. Б. Харитоном, не увенчались успехом.
На полигоне под Семипалатинском 29 августа 1949 года испытана первая в СССР атомная бомба — РДС-1. Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Не могу не отметить талантливого ученого — физика Теодора Холла. Он в четырнадцать лет завершил среднее образование, поступил в Гарвардский университет и как лучший студент в 1944 году был направлен в Лос-Аламос, занимался исследованиями деления урана нейтронами, а также другими вопросами. В конце 1944 года был в отпуске в Нью-Йорке и решил передать информацию СССР о разработке атомной бомбы, чтобы предотвратить монополию США на ядерное оружие.
Символические ключи-напоминание о первой в СССР атомной и первой водородной бомбах. Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Американская контрразведка в конце концов вышла на Холла, но он свое участие в передаче сведений категорически отрицал, а представить ему расшифровки телеграмм было невозможно. С 1962 года и до ухода из жизни в 1999 году работал директором биофизической лаборатории в Кембридже (Англия). По воспоминаниям жены Теодора Холла, он переживал, что за свой вклад в Атомный проект СССР не был отмечен в нашей стране.
Связниками Нью-Йорской резиндентуры советской разведки были Моррис и Леонтина Коэн. Я случайно наткнулся на их весьма скромную могилу на Кунцевском кладбище в Москве. Леонтина в течение двух лет передавала материалы из Лос-Аламоской лаборатории, неоднократно рискую жизнью. После войны они работали в Англии. В 1961 году арестованы и осуждены на 20 лет. Через восемь лет были обменены на агента британской разведки в Москве. Удостоены звания Героев России — Леонтина в 1996 году (посмертно). Моррис — в 1995 году.
И еще одну героическую женщину в этой связи я хотел бы упомянуть — полковника ГРУ Урсулу Кучински. Она работала с Зорге в Шанхае в 1930 году. Длительное время была связником у Фукса, когда он стал работать на советскую разведку.
Имея троих детей, агент «Соня» блестяще справлялась с заданиями. Работала во многих странах, готовила покушение на Гитлера, избежала провалов. После разоблачения Фукса в Англии в начале 1950-го срочно, вместе с детьми, покинула эту страну — контрразведка не смогла ее арестовать. Она выехала в ГДР. В 2000 году посмертно награждена орденом Дружбы народов.
Макет боевого поля в музее Семипалатинского ядерного полигона. Город Курчатов, Республика Казахстан. Фото: Александр Емельяненков/ РГДословноКлаус Фукс — свой среди чужих Фото: Getty images
Британское правительство: «В этом исследовании нам требовались лучшие умы, а доктор Фукс являлся обладателем редчайшего интеллекта. Он был известен — и оправдал себя — как один из лучших физиков-теоретиков в мире».
Комиссия конгресса США: «Один Фукс подвергал опасности очень большое количество людей и нанес больший ущерб, чем любой другой шпион не только в истории Соединенных Штатов, но и всех стран мира».
Ханс Бете: «Клаус Фукс был единственным известным мне физиком, который действительно изменил историю».
А вот реакция советской стороны по каналам своего главного информагентства, март 1950-го: «ТАСС уполномочен заявить, что это заявление (будто бы Фукс передавал атомные секреты “агентам советского правительства”) является грубым вымыслом, так как Фукс неизвестен советскому правительству и никакие агенты советского правительства не имели к Фуксу никакого отношения».
Саров. Вид на город с птичьего полета. Именно тут, по выражению историков Манхэттенского проекта, был создан «советский Лос-Аламос». Фото: Музей РФЯЦ-ВНИИЭФ.
