Для понимания этого следует вспомнить ключевые положения «плана Барбаросса», изложенного в директиве № 21 верховного главнокомандования вермахта. Речь в нем шла о том, чтобы «разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании» и создать «заградительный барьер против азиатской России по общей линии Волга — Архангельск». Для этого силы вермахта должны были вести наступление на трех основных направлениях: ленинградском (группа армий «Север»), московском (группа армий «Центр») и киевском (группа армий «Юг»). Что же касается конкретных сроков, то еще в июле 1940 г. А. Гитлер заявлял начальнику генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдеру, что отводит на операцию пять месяцев, а при обсуждении «плана Барбаросса» в генштабе сроки были значительно сокращены: генерал Э. Маркс называл срок в 9−17 недель, генерал-фельдмаршал В. фон Браухич отводил на операцию максимум 16 недель, а позже 8 недель, наконец, и сам фюрер в беседе с фельдмаршалом Ф. фон Боком заявлял, что Советский Союз будет разгромлен за 6 недель, а может быть даже и за 3 недели.
Смоленское сражение ярко продемонстрировало несбыточность надежд и мечтаний гитлеровского командования на скорый разгром СССР. Впервые с начала войны силам вермахта пришлось перейти от наступления к обороне против Западного и Резервного фронтов РККА. Последнему под командованием Г. К. Жукова даже удалось осуществить первое успешное контрнаступление в районе Ельни. Успех ельнинской операции, по словам самого Георгия Константиновича, в войсках способствовал тому, что «в войсках фронта поднялось настроение, укрепилась вера в победу. Части увереннее встречали атаки противника, били его огнем и дружно переходили в контратаки». Участвовавшие в Ельнинской операции части одними из первых в Красной Армии получили звание «гвардейских».
Наконец, продолжительное сопротивление частей Красной Армии к востоку от Смоленска фактически похоронило «план Барбаросса». Ф. Гальдер отмечал в своем дневнике: «До начала Смоленского сражения операции развивались в соответствии с планами, затем развитие замедлилось». Равным образом один из Маршалом Победы А. И. Ерёменко оценивал роль Смоленского сражения: «Враг рассчитывал к 7 августа 1941 г. быть в Москве. Но боями в районе Смоленска и восточнее Смоленска были измотаны и расстроены лучшие дивизии группы армий “Центр”. Понеся большие потери, враг на длительный срок потерял наступательные возможности. Для того, чтобы вести дальнейшее наступление на Москву, гитлеровскому командованию пришлось вновь подтягивать резервы и пополнять танковые и механизированные дивизии новой техникой. Мы тем временем смогли подтянуть свежие силы».
Таким образом, затяжные бои в районе Смоленска позволили советскому руководству выиграть время для укрепления обороны Москвы за счет подтягивания резервов и путем строительства Можайской линии обороны. Немецкое же командование, осознав крах «плана Барбаросса», приступило к разработке операции «Тайфун», подразумевавшей сосредоточение основных сил на московском направлении с целью скорейшего окружения и занятия советской столицы. В новом плане речь шла только об одном направлении главного удара вместо трех, как это было определено в директиве № 21. Тем самым гитлеровское командование признавало, что ему недостает сил для одновременного наступления по всей линии фронта. Смещались и предполагаемые сроки разгрома Советского Союза — «до наступления зимы, в течение ограниченного времени, имеющегося еще в распоряжении». Из этих слов гитлеровской директивы № 35 видно, что руководство Третьего рейха к осени 1941 г. начало осознавать по крайней мере возможность провала всей Восточной кампании.
