Это особый день для «Правды» — годовщина основания газеты. В СССР День печати отмечался именно 5 мая, и «Правда», как лидирующее печатное издание Советского Союза, посвятила ему редакционную статью. В ней сказано о задачах, которые стояли в то время перед советской прессой, в частности об идейном воспитании граждан страны:
В великие дни победы советского народа над немецко-фашистскими захватчиками наша печать обязана показывать источники непреоборимой силы Советского Союза, преимущества социалистической системы хозяйства, значение социалистической промышленности и колхозного строя в упрочении военно-экономической мощи нашей Родины, сущность советского патриотизма.
Отмечена в номере и такая дата, как 25-летие установления советской власти в Азербайджанской ССР. Рядом с очередными сводками Совинформбюро и сообщениями о выпуске Четвертого Государственного Военного займа — новость о визите 4 мая в Курск супруги главы правительства Великобритании Клементины Черчилль:
Г-жа Черчилль и сопровождающие ее лица посетили детскую больницу, детский сад № 23 и детский дом для сирот, отцы которых погибли в боях с немецкими захватчиками.
В международных новостях «Правда» продолжает рассказ о ходе конференции Объединенных Наций в Сан-Франциско. Там же 3 мая прошел митинг, организованный руководителями Всемирной профсоюзной конференции. Выступавшие на нем «руководители международного профсоюзного движения настаивали на допуске представителей организованных рабочих» на конференцию Объединенных Наций.
С Западного фронта поступили сообщения о капитуляции германских войск в Северо-Западной Германии, Голландии и Дании. Кроме того, премьер-министр Великобритании У. Черчилль и президент США Г. Трумэн объявили о безоговорочной капитуляции немецких войск в Италии.
А в это время военкоры «Правды» продолжают свою работу на Восточном фронте. Писатель и военкор Борис Полевой подготовил репортаж из захваченного немецкого командного бункера.
В немецком генштабе
Внешне — это обычная немецкая деревня, каких много в берлинском пригороде. Кирпичные дома, похожие друг на друга, долговязая красная кирха, точно вытянувшаяся по стойке «смирно» перед домами, оплетенные диким виноградом тощие деревца и, обязательные для здешних мест, голуби под крышей.
Деревенька втягивается в лес, густой и чистый. Но тут картина сразу меняется. В чаще деревьев — 24 бетонных дома, пестро окрашенных и скрытых в искусственно насажденном сосняке. Бетонные дорожки между домами прикрыты сетками. Высокие проволочные заборы, в которых пропускался ток высокого напряжения, ограждающие эту деревушку от мира, доты, маскировка волчьих ям, выкопанных у дорог и дорожек, — все обрызгано серо-желтой краской и почти незаметно для глаз, даже вблизи.
В этой мирной на вид деревеньке, вернее, глубоко под землей, находилась во время войны адская кухня Гитлера — немецкий генеральный штаб со всем своим хозяйством. Официально он был, конечно, в центре Берлина. Там над зданием генштаба развевался флаг, и пышно одетые швейцары бесшумно открывали двери. Здесь, у деревни Цоссен, не было ни швейцаров, ни флага. Те, кто залил кровью всю Европу, как кроты, жили в земляных норах.
Немецкий инженер-электрик Ганс Бельтов, пожилой уже человек, ведавший сложным электрическим хозяйством генштаба и не пожелавший отступить с немецкими войсками, охотно показывает нам это заведение.
Через подземный ход спускаемся вниз. Лифт не работает, и приходится долго крутиться по ступеням винтовой лестницы, кажущейся бесконечной. Наконец мы на дне колодца. Перед нами — целый подземный городок, длинные, расходящиеся в разные стороны коридоры, ряды комнат, с номерами на дверях.
Все в этой адской кухне Гитлера свидетельствует о том, что удар Красной армии был до такой степени сокрушительным и неожиданным, что даже работников генерального штаба он застал врасплох. Пол покрыт разбросанными бумагами, картами, справочниками. В кабинете начальника штаба, на рабочем его столе, валяется халат, на полу — ночные туфли, а в комнате рядом с кабинетом — смятая и развороченная постель. Перед ней на ночном столике — недопитая бутылка вина, бокалы, горка яблок. Брошены чемоданы с бельем, фотография Гитлера с собственноручной надписью и какие-то семейные фото, с которыми немец обычно не расстается.
О панике, обуявшей генштабистов, красноречиво говорят и записи последних переговоров, которые велись по телеграфным аппаратам штабного узла связи. Мы нашли этот узел и все его службы в полной неприкосновенности. Освещенные тусклым светом стояли бесконечные ряды телеграфных аппаратов, стрелки остановившихся часов показывали без двадцати минут три. В это время здесь оборвалась жизнь. Но, бежав, работники генштаба оставили дежурного солдата-телеграфиста, чтобы отвечать на вызовы. На дежурном аппарате, где он работал, мы нашли последние переговорные ленты, показывающие, с каким настроением бывшие хозяева покидали свое разбойничье гнездо.
Вот отрывки из этих лент (я ничего не изменяю и не добавляю):
— У меня спешное на Осло.
— Очень жаль, но мы больше не передаем. Все уехали. Я последний. Через несколько часов закрываю связь.
— Разве в Берлине нет никого, кто бы мог отправить с курьером?
— Увы, нет.
— Боже мой, что делается, довоевались!..
— Внимание! У меня молния для верховного командования вооруженных сил западного отдела генерал-лейтенанта Вистер.
— Мы больше не принимаем.
— Почему?
— Я сказал, что не принимаю, и для вас достаточно. Все смылись. Я не могу каждому рассказывать целый роман…
— Я бы хотел знать, какое у вас положение.
— Превосходное, как всегда. Посмотрел бы ты на меня — я сижу в полной военной форме и с автоматом. Все удрали, я тут последний. Настроение ниже нуля.
— Ну, а в Берлине настроение хорошее?
— Конечно, хорошее, как всегда. Каждый мечтает о мыле и котле, а у меня петля на шее…
— Есть у вас связь с Прагой?
— Дурак, никакой связи, я последний. Боже, до чего мы довоевались! С Германией кончено все. Русские буквально у дверей. Рублю проволоку.
Впрочем немец и тут остался немцем. В последнюю минуту, когда наши автоматчики показались в дверях телеграфного зала, у солдата не хватило духу испортить аппарат. Он правильно рассчитал, что не стоит умирать за генералов, которые, проиграв войну, бросили его одного в подземелье, и поднял руки вверх.
Еще любопытная деталь бросилась мне в глаза, когда мы ходили по пустым комнатам генерального штаба. Это рукописные таблички, висевшие на наиболее важных телеграфных агрегатах. Они были написаны по-русски, но с ошибками. Сразу угадывалось, что писала их не русская рука:
Солдаты! Не трогайте и не порчайте этих аппарат. Это есть очень ценный трофеум вашей Красной армии.
Эти таблички написаны инженерами, обслуживавшими электрическое хозяйство подземелья. Хотя всем работникам и всему обслуживающему персоналу генштаба было приказано под страхом немедленного расстрела на месте садиться в машины и уезжать, инженеры справедливо рассудили, что Красной армии бояться им нечего, залезли в подземный сейф бюро времени и вылезли из него, когда отошли последние машины, увозившие генштабистов.
Автор: Михаил Костриков, заместитель главного редактора газеты «Правда».
«Правда»: история газеты — история страны
Газета в Сети:
