18 сентября 1869 года во французскую королевскую тюрьму привезли человека, лицо которого было скрыто железной маской. На самом деле она была сделана из черного бархата, а о мужчине, остающимся неизвестным до сих пор, начали ходить слухи. Если верить одному из предположений, это был незаконный брат или даже брат-близнец французского короля Людовика ХIV. Несмотря на то, что ни одну из версий невозможно проверить, таинственный персонаж навсегда останется в истории Франции и самой Бастилии.
Вспоминаем самых знаменитых узников крепости-тюрьмы, чьи имена помнят до сих пор.
Самый первый узник
Иронично, но первым заключенным стал строитель Бастилии — прево Гюго Обрио. Дело в том, что недоброжелатели старались очернить его в глазах герцога Анжуйского. И вот они нашли повод: узнали, что Обрио слишком усердно добивается привилегий для евреев парижского гетто.
В итоге строителя обвинили в развратной жизни и сожительстве с еврейкой. Но на эшафоте Обрио встал на колени перед парижским епископом и ректором университета, моля о пощаде. Поэтому было решено сохранить ему жизнь и заключить в крепость.
Философ-рецидивист
Франсуа-Мари Аруэ, известный как писатель Вольтер, был заключен в крепость дважды.
В первый раз за памфлет, в котором намекалось на распутство любовницы регента. Однако потом выяснилось, что Вольтер не имел отношения к этим строчкам и в свое оправдание сказал, что «не мог написать таких плохих стихов». Регенту не понравилось такое объяснение, поэтому писателя посадили за решетку.
Во второй раз в Бастилию мыслителя привела ссора и дуэль с шевалье де Роганом.
Насильник и похититель
Маркиз де Сад, политик, писатель и философ, не раз обвинялся в изнасилованиях и похищениях. Также он известен тем, что регулярно сбегал из тюрем, в которых в общей сложности провел около 30 лет.
В Бастилию де Сада перевели из Венсенской тюрьмы, где, по ходатайству его семьи, строгие правила для него были смягчены. Философа хорошо кормили, а во время трапезы заключенному было разрешено пользоваться ножом.
Однажды де Сан стал недоволен качеством вина и повесил на двери своей темницы табличку, на которой написал, что комендант поит его некачественным алкоголем. Тому пришлось написать жене де Сада, чтобы она прислала любимый напиток узника.
Талантливый финансист
Никола Фуке в первые годы правления Людовика XIV был одним из самых могущественных и богатых людей Франции. К 30 годам он сделал головокружительную карьеру, но был очень наивным и подумать не мог, что против него строят заговор сам король и его советник Кобре.
Когда Фуке устроил в одном из своих замков пышное пиршество с приглашенным королем, знатного гостя потрясло богатство казначея. Он отверг подарок в виде поместья и решил его отобрать.
Финансиста приговорили к смертной казни в Бастилии, но за него заступились писатели и деятели искусства. После суда большинством голосов было решено выслать узника за пределы Франции, но король настоял на пожизненном заточении в крепости-тюрьме. Первое время ему запрещалось писать письма родным и видеться с кем-либо. Только через несколько лет Фуке разрешили гулять по крепости и встречаться с родственниками. В одно из таких свиданий мужчина упал без чувств на руки сына и скончался от сердечного приступа.
Неудачливый шутник
В Париже, на улице Святого Иакова, находилась иезуитская школа – Клермонтская коллегия. В 1674 году, по случаю очередной победы в войне Голландией, ученики профессора Клермонтской коллегии написали трагедию и пригласили Людовика XIV присутствовать на премьере. Королю настолько понравилось выступление, что он решил переименовать учебное заведение. На следующий день деревянная табличка была заменена на мраморную плиту с надписью: «Коллегия Людовика Великого».
Один из студентов, шестнадцатилетний юноша Франсуа Сельдон, заметив перемены, пошутил, что профессоры слишком рьяно пытаются угодить королю. На двери коллегии фонарщик, по просьбе Франсуа, повесил табличку с латинским двустишием:
«Нечестивое племя! Иисусу предпочитаете вы лилии,
Вместо Бога поклоняетесь вы королю».
За это он поплатился 30-летним заточением в Бастилии. После освобождения бывшему студенту запрещалось говорить о заточении, в противном случае ему грозило возвращение в тюрьму.
