С 20 июня оказаться в Большом дворе Зимнего дворца можно будет, только пройдя проверку в досмотровом павильоне, установленном в арке главных ворот. «Фонтанка» побывала там перед открытием и задала вопросы замначальника службы безопасности Эрмитажа Алексею Субарнову о том, что меняется, почему потребовались такие строгие меры и почему павильон выглядит именно так.
С Дворцовой площади новый досмотровый павильон почти не видно — он спрятан в глубине, по центру, за ажурной решеткой. Посетители проходят в правую из трех арок, которая оставлена свободной для проезда транспорта, но сразу поворачивают налево, в павильон. Тут на них уже смотрят камеры системы видеонаблюдения.
— Есть функция распознавания лиц, можно загружать черный список, — кивает на них наш провожатый.
— А такой список есть? — удивляется корреспондент «Фонтанки».
Оказывается, уже есть, но пока не в системе. Свою базу дурно зарекомендовавших себя посетителей Эрмитаж ведет с 2016 года. В нее попадают нелегальные гиды, карманники, активно «трудившиеся» до пандемии, уличные торговцы билетами… Формально не пускать кого-либо в музей охрана не может, если человек купил билет. Но теперь у музея есть возможность отлавливать таких посетителей на входе и уделять им особое внимание в ходе их визита и в некоторых случаях — проводить беседу. А в случае если она не задастся, привлекать Росгвардию.
Впрочем, это хоть и любопытная деталь, но в связи с павильоном не главная. Важнее, что теперь, с установкой павильона, музей устраняет уязвимость, о которой законопослушные граждане и не задумывались.
«Основная цель этого сооружения в комплексной системе безопасности музея — проверка посетителей на входе, на первом рубеже, — комментирует Субарнов. — Раньше проверка была в Иорданской галерее, после кассы, после гардероба, что неправильно по антитеррористическим соображениям: вы можете занести опасный предмет в вестибюль к кассам, вы можете его сдать в гардероб, а потом идти на проверку в Иорданской галерее. Теперь все посетители, проходящие с этого входа, сначала проходят проверку: рамка металлодетектора, проверка сумок, ручной клади, — и дальше попадают в Большой двор, где могут направиться в терминал за покупкой билетов, пойти пить кофе в кафе, пойти в кассы или сразу в музей, если билет был куплен заранее на сайте».
К проверке сумок обещают подходить с умом. Для ценных предметов, запрещенных к проносу в музей (таких, как, например, швейцарские ножи), предусмотрены ящички хранения с номерками — при выходе из музея, сдав номерок, можно получить их обратно. Но не всякое оружие туда возьмут. Условно, пистолет по правилам требует особых условий временного хранения, их обеспечить в музее нельзя, поэтому с ним просто не пустят. Как не пустят и с чрезмерно большим рюкзаком (рамки для проверки размера, как в аэропорту, скоро появятся).
А вот насчет проноса жидкости вопрос будет решаться индивидуально. Скажем, если вы хотите попить кофе во дворике в ожидании открытия музея и купили напиток где-то снаружи, то пронести его, скорее всего, разрешат. А вот что-то более подозрительное велят оставить.
«Если вы идете с небольшой бутылкой воды или у вас с собой чашка кофе, и вы при сотруднике это попили, убедив, что это не кислота и не бензин, то, конечно, вас пропустят, — комментирует Субарнов. — Если у вас с собой двухлитровая бутылка лимонада закрытая, то, конечно, вас с ней не пустят, попросят ее сдать в камеру хранения или выкинуть в ведро».
В музее признают, что скорректировали работу службы безопасности в том числе и после волны акционизма у европейских коллег.
«Наши сотрудники стали больше уделять внимания любым жидкостям, емкостям, предметам в ручной клади, вроде термосов, и в достаточно жесткой степени стали запрещать это, — говорит замначальника службы безопасности Эрмитажа. — Но надо понимать, что вы можете принести с собой суп — вас с ним не пустят, а потом пойдете в эрмитажное кафе, купите там пирожное, лимонад, кофе, выльете это все и получите некую субстанцию, которую тоже сможете использовать в неправомерных целях. Тут тоже важно не дойти до крайностей. Но если, например, человек несет краску либо кастрюлю с чем-то непонятным, его не только не пустят, но и за ним проследят, что он будет делать дальше. Потому что я вас не пропущу с супом, вы походите, посмотрите и придумаете что-нибудь другое. Так что за вами надо сразу же следить и вносить вас в черный список».
Для несговорчивых в павильоне разместили куар-коды, которые ведут на полную версию правил для посетителей, размещенную на сайте музея.
В музее полагают, что досмотровый павильон не замедлит прохода: его пропускная способность — примерно 1100 человек в час. Интроскопов (рентгено-телевизионных установок для досмотра багажа) три, то есть столько, сколько и было раньше в сумме в Иорданской галерее и на Церковной лестнице. Основной поток посетителей приходит к открытию Эрмитажа, поэтому ворота открывают чуть заранее, чтобы люди могли подождать начала работы музея уже после проверки и не терять времени.
Но главный вопрос, который остается к музею в плане нового павильона, — конечно же, его внешний вид. «Фонтанка» поинтересовалась, почему нельзя было сделать конструкцию, например, просто прозрачной, стеклянной.
«Можно было бы сделать, но тут очень много нюансов, которые касаются климата, класса защищенности стекол, — рассказывает Субарнов. — Эти стекла — специального класса. Подрядчики, которые строят эти кабины (“НПО Специальных материалов”), поставили стекла, защищенные от вандализма, они от случайного, от специального удара, не рассыпятся, не разобьются. Если делать полностью все из стекла — это очень сильно удорожит конструкцию, просто безумно, потому что эти стекла достаточно дорогие. И плюс некоторые помещения скрыты от глаз людей специально, например системы управления вентиляцией, кондиционированием, сигнализацией, серверы. Там специальный климат, туда людям не нужно, и видеть это тоже необязательно».
Еще одна причина — необходимость поддержания климата.
«Зимой, когда на улице сильный холод, тут должен поддерживаться стандартный климат: 20 с чем-то градусов, — продолжает замначальника службы безопасности. — Это нужно людям для нормальной работы, это нужно машинам, потому что если тут будет минус 20, это всё работать не будет. Все эти интроскопы, рамки, телевизоры — всё сломается».
Впрочем, в музее открыты к аргументированному диалогу. И хотя внешний вид конструкции одобрил еще на тот момент главный архитектор музея Валерий Лукин (он ушел из жизни в декабре 2019 года, примерно тогда же было впервые объявлено о планах музея перенести досмотровую зону), мнение петербуржцев учтут.
«Покрасить по-другому, визуализировать по-другому со временем можно, — подытоживает Алексей Субарнов, напоминая, что строение — не капитальное, не заглублено в землю и не опирается на стены. — Это по сути конструктор, здесь можно убрать стекла — поставить стену, либо наоборот: убрать стену — поставить стекла. Здесь не было претензий на особый дизайн, потому что архитектура Зимнего дворца — выдающаяся, и пытаться перекликаться с ним было бы скверно и непонятно».
