Фашистские войска в годы Второй мировой войны планировали, где это возможно, использовать бактериологическое оружие в ходе военных действий против СССР. Накануне годовщины с момента начала Войны — 22 июня — УФСБ России по Омской области опубликовало рассекреченные документы с допросами свидетелей и данными от контрразведывательного отряда «СМЕРШ».
В мае 1945 года начальник управления контрразведки 1 Белорусского фронта составил справку с любопытными данными.
— В городе Бухольц, в 20 километрах северо-восточнее Берлина, находится институт биофизики и генетики, в котором работают русские научные сотрудники, изменившие Родине еще до начала Отечественной войны, а также часть сотрудников, во время войны попавших в плен к немцам. Возглавляет институт Николай Тимофеев-Ресовский, в 1928—1930 годы выехавший в научную командировку в Германию и отказавшийся вернуться в СССР, — сообщает машинописный отчет. Вместе с профессором из России тогда же ухала его жена, тоже научный сотрудник. А с 1937 года в этой команде работает бывший директор Московского института мозга, профессор Фогт. Последний на Родине вел научные исследования мозга советского вождя Владимира Ленина.
Ниже перечислены фамилии еще шестерых сотрудников группы института, ранее являвших научными сотрудниками Академии наук СССР, либо сотрудников мединститутов на советских просторах. «Все находятся под наблюдением ОКР “СМЕРШ”, — сообщает документ.
Тогда же, в мае 1945-го, смершевцы задержали другого сотрудника подобной «лаборатории смерти», который сообщил о старте разработок бактериологического оружия за несколько лет до военных действий. Немецкий химик Юнг Герхард в 1936 году добровольно поступил на службу в армию Германии, и был назначен директором химико-физического института. Здесь Юнг занимался изучением отравляющих веществ. В его задачи входило собрать максимальные данные о возможном применении различных ядов в период подготовки к войне.
Наличие бактериологического оружия в арсенале фашистских формирований подтверждает русский врач Аркадий Иванов. Медик был завербован немецкой разведкой в начале 1942 года.
— При моей вербовке обер-лейтенант Штерн упомянул, что химические и бактериологические способы борьбы — главным образом бактериями, а иногда токсинами, даже при незначительном их применении можно вызвать большой эффект в отношении массовости действия… Такими веществами германская армия располагает, их можно было бы применить для выведения личного состава Красной Армии из строя, — показал сам Иванов на одном из допросов.
Чтобы максимально отвести подозрения от врача, травить все вокруг советских солдат фашистские вербовщики предложили трактористу Федору Ванюхину, находившемуся в том же селе. Крестьянину выдали два спичечных коробка и велели рассыпать содержимое в воду в колодцах и родниках, пищу в кухнях, продукты на складах.
— Как заявил офицер, они будут поражать смертельно в течение суток, находясь в воде, полтора суток в сухом месте, около суток на ветру, — рассказал в показаниях тот самый тракторист. На счастье красноармейцев, тракторист фашистам не перечил, согласился и коробки взял. А на пути в свою деревню — Гнездилово Зубцовского района, это Тверская область — просто взял и выбросил неизвестный ему яд, так и не выполнив задания.
Не смог до конца в этом вопросе пойти и сам профессор Иванов. Он, хоть на словах и передавал немецким разведчикам данные о вооружении и расположении советских военных подразделений, но травить людей отказывался.
— Из задач, касающихся медицины, мне было предложено проводить большую работу по выведению бойцов и командиров Красной Армии из строя. Как мне указывал обер-лейтенант это можно делать, удлиняя течение заживания ран, а иногда просто давать отравляющие яды… — также сообщает завербованный советский медик.
При этом работавший с Ивановым в одном санвзводе ярославский врач Александр Шошнев в ноябре 1942 года дает еще более изобличающие врача показания. В мае и июне 1942 года солдатам 813-й и 239-й стрелковых полков «была произведена прививка поливакцины».
— После прививки у значительного количества военнослужащих оказались опухшими конечности. Это явилось результатом интоксикации от порошка, который был всыпан в стаканчик с вакциной, — рассказал Шошнев. Прививку ставил лично Иванов. А снабжал порошком начальник местной аптеки по фамилии Васьковский, который так и сказал — будут отеки.
Показаний Васьковского нет, но Шошнев неоднократно в своем рассказе упоминает и фамилию начальника медснабжения Ништы, и начальника санслужбы Курача. Из слов Шошнева складывается впечатление, что санитарное формирование поселка было полностью под контролем немецкой разведки. По крайней мере, после массового отравления и появления отеков среди подавляющего числа солдат, местное руководство проинструктировало его объяснять явление плохим питанием солдат, длительным нахождением в окопах и прочей ерундой.
— Отсутствие витаминов отвергаю тем, что в числе выдававшихся продуктов было свежее мясо и сливочное масло… личный сосав тогда находился в шалашах (прим. ред. — а не окопах)… В числе заболевших были и командиры, которые не принимали участия в работах по рытью окопов, — пояснил детально Шошнев. Также из его показаний становится ясно, что через 3−5 дней отечность прошла, и бойцы снова оказались в строю.
Налицо так называемая «сандиверсия». Вот только, кто ее исполнители — завербованные советские врачи или санруководство армии, из документов неясно. И, может, даже не столь важно. Важно понять, что целью фашистов было устроить эпидемии, прежде всего, в тылу Красной армии. К счастью, отряд «СМЕРШ» такие попытки с успехом пресекал.
