Партия парламентского большинства Южной Кореи потребовала отправить в отставку ряд чиновников и начать антикоррупционные расследования против высокопоставленных лиц, в том числе жены президента, которую заподозрили в получении взятки сумочкой Dior. В ответ президент Юн Сок Ёль объявил военное положение. Которое никто не захотел исполнять. Тем не менее в гордящейся своим демократизмом Корее запретили свободу слова и любую политическую активность, включая парламентские дебаты. Запад в шоке, ведь разгон парламента ради жениной сумочки ожидали скорее от Ким Чен Ына. Все ведь знают, что есть на Корейском полуострове демократический рай и тоталитарный ад. Хотя в реальности дела в Кореях обстоят немного не так.
Принято считать, что в Южной Корее все смотрят на своих собратьев с севера со слезами жалости, а жители Кореи Северной обзавидовались благополучию соседей. Что все хотят бежать с севера на юг, побросав свои военные парады, ракеты и обязательную службу в армии — ради перекроенных под ножом пластического хирурга айдолов k-pop и автоматов с продуктами, еду из которых можно заказывать сидя дома.
Смею предположить, что это не так. Мы, люди западной культуры, много лет жили в некоторой иллюзии относительно взаимоотношений корейских юга и севера. Ну и относительно условий жизни и там, и там. КНДР у нас до последнего времени монструизировали, а Сеул представляли технологическим раем. В Пхеньяне, говорили нам, расстреливают на стадионах, порой даже из минометов. А в Сеуле хочет жить весь прогрессивный мир.
Потом выяснилось, что это не совсем так. Что генералы, которых якобы расстреливали из минометов, потом оказывались живыми, а массовые казни южные корейцы придумывали. Как и ужасающие рассказы про голод и евших друг друга северных корейцев. Голод в КНДР был, сколько он унес жизней, неизвестно до сих пор, вполне возможно, что около 1,5% населения. Но дело в том, что в Южной Корее тоже был голод. И собак там ели от голода! Но об этом нам не рассказывали.
Я когда-то не понимала, как работает южнокорейская пропаганда. Я даже и не думала о том, что там есть пропаганда. И есть целое министерство по делам объединения двух Корей, которое занимается созданием страшилок про северного соседа.
В Северной Корее, безусловно, очень было страшно. Да и сейчас страшновато. Вот только Южная совсем не рай. Я, например, лишь недавно узнала, что не только беглецов с севера на юг не выпускают, но и обратное направление тоже закрыто: из Южной Кореи нельзя уехать в Северную, если человек захочет жить не в капиталистическом раю, а в аду чучхе, или просто одним глазком на него глянуть. В Южной Корее есть политические тюрьмы и были политические лагеря! Они — для тех, кто симпатизирует северокорейцам. Даже сейчас президент Кореи, объясняя военное положение, вдруг обвинил парламентскую оппозицию из партии Тобуро в симпатиях к Кимам и чучхе. Что мы, сторонние наблюдатели, можем заключить из этого факта? А то, что наличие в Южной Корее людей, которым может нравиться политический строй соседей, не нонсенс. Они есть, причем, судя по тому, что в таком «преступлении» обвиняют огромную партию, занимающую в нацсобрании страны большинство мест, встречаются подобные настроения часто, иначе граждане бы не поверили, что у них толпа депутатов хочет объединения с КНДР.
А почему бы некоторым и не хотеть? Между прочим, до недавнего времени между жизнью северных и южных корейцев большой разницы не было. В Южной Корее были диктатуры. Одна за другой. И была наследственность власти. Так, президент Пак Кэн Хе была дочкой диктатора, а в приведении ее к власти обвиняли Национальную службу разведки.
Диктатуры были зверские, хоть и именовались демократическими. Оценки жертв политических репрессий в Южной Корее сегодня колеблются от одного до почти двух с половиной миллионов человек. За хранение литературы чучхе в Южной Корее сажают до сих пор. За организацию профсоюзов. Сидят политзаключенные, выступавшие с требованием выпустить других политзаключенных.
Что до уровня благосостояния, то тут тоже все непросто. Это сегодня Южная Корея — страна, куда едут трудовые мигранты. Технологическое будущее. Символ прогресса и богатства. Почти как Япония. А в КНДР был голод и все такое.
Однако еще в девяностые в Южной Корее тоже был голод. В КНДР он случился в начале десятилетия, а в Южной Корее — в конце. В КНДР голодали из-за неурожая и тотального торгового эмбарго, а южные корейцы гибли от голода при открытых границах и капитализме, как в Великую депрессию. К этому времени страна все еще управлялась диктатурой, а финансовый кризис во многом случился из-за беспредела нескольких кланов, которые монополизировали крупные сегменты рынка и бесконтрольно пользовались банковскими ресурсами. Итог? Крах экономики, безработица, голод среди беднейшего населения и… сдача золота! 15 млн семей сдали личное золото в казну, чтобы покрыть заем страны в МВФ.
А что сегодня? Южная Корея — страна высокого социального расслоения и неравенства в доступах к ресурсам и карьерам. В Южной Корее почти нет социальных лифтов, сохранена феодальная система распределения должностей, которая похожа на наше древнерусское местничество. В Южной Корее очень высокий уровень распространенности высшего образования, среди молодежи это около 70%, однако карьеру сделать могут, грубо говоря, только дети из правильных семей. В стране растут бедность и закредитованность домохозяйств.
Не забывайте, что два самых, наверное, громких фильма об ужасающей бедности пришли из Сеула. «Паразиты» и «Игра в кальмара». Фильм «Паразиты» предельно достоверен: семья людей, у которых есть образование, вынуждена идти вообще на все уловки, чтобы обеспечить для себя аренду клетки в подвале, который вскоре затопит вода.
Тот же режиссер Пон Чжун Хо в 2003 году снял фильм «Воспоминания об убийстве» с тем же актером Сон-Ка Хо в главной роли. Мрак! Нищета, безнадега, не работает полиция, никакие общественные и политические институты не работают, цветет подхалимаж и феодальные отношения между начальником и подчиненными.
Сейчас, после пандемии, все стало даже страшнее, чем в «Паразитах». Помните, у нас как-то появились в продаже студии по 10 кв. м? Жуть, все были в шоке. В Сеуле, как и в Японии, за квартиру такой площади нужно отдавать кредит всю жизнь, работать по 70 часов в неделю без надежды на карьерный рывок. Страна трудоголиков. Женщины все чаще ходят на работу в подгузниках, потому что физиологически они чаще мужчин отлучаются в туалет и в итоге теряют работу, их сметают конкуренты.
Южная Корея — страна самоубийств и депрессий. Волна детских самоубийств прокатывается в декабре, когда объявляют результаты экзаменов и поступления в вуз. Слышите? Сейчас там волна детских суицидов. Дети с садика зубрят, так как в обществе чудовищная конкуренция. Учатся очень много. Читают мало. От самих корейцев слышала не раз, что их подростки не читают вообще: у них по 10−12 уроков, домашние задания, перед сном они сидят в телефоне или листают комиксы. Ах, да, в Южной Корее детей разрешено бить. Наказывают по рукам палкой.
Как вам такая жизнь?
И все это на фоне постоянных политических кризисов и чудовищной коррупции. Нам отсюда кажется, что череда злоключений, постигающих южнокорейских президентов с премьерами, — это следствие высокого запроса общества на честную власть. А вот я слышала от корейцев, что у них кругом взяточничество. И чтобы даже на работу на полную ставку устроиться, нужно платить взятку. В 2006 году познакомилась с кореянкой по фамилии, как водится, Ким, которая приехала в Европу изучать языки. Сказала: «У нас взятки надо давать везде».
Этой осенью уже в Азии встретила другую кореянку, тоже с фамилией Ким. Она мне рассказала: «У нас взятки везде, кроме полиции».
Бедность, рудименты феодализма, загнанность работой, отсутствие социальных лифтов. С точки зрения рядового южного корейца его жизнь мало отличается от северного собрата. Те же лишения, только вывеска — про демократию. И вместо военки соки из населения выжимают крупные промышленные корпорации и банки, а под вывеской демократии прячется состязание кланов и финансовых лоббистов.
Все это на рай не слишком похоже. В Северную Корею из Южной массово люди действительно не рвутся. Но и кромешным адом КНДР для южных собратьев не смотрится, как бы ни старалась сеульская пропаганда.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.