ДЫРА В ЗАБОРЕ.
Над «Невской мануфактурой» до сих пор стоит кислый запах пожарища. У обгоревшего фасада лениво копают эскалаторы, рабочие разгребают груду кирпичей с дореволюционными штампами.
— Обойди, там дыра в заборе, все сфотографируешь, — говорит мужчина в спецовке, заметивший фотокамеру над невысокой оградой.
Два с половиной года назад над исторической фабрикой на Октябрьской набережной полыхало зарево. Пожар тушили пять дней, в том числе с вертолетов, которые черпали воду прямо из Невы. В огне погиб сотрудник МЧС, выводивший людей из объятых пламенем цехов. Гибель пожарного при исполнении для Петербурга — редкий случай, последний раз такое происходило в советские годы.
Завалы на месте бывшего цеха до сих пор не разобраны. В месиве из бетона и дерева можно разглядеть остатки штор и мебели. Территория фабрики большая: часть построена еще до революции из характерного красного кирпича, часть — в советские годы. Это обычные серые бетонные коробки. Когда-то здесь была ткацкая фабрика, но предприятие давно закрылось, а здание заселили десятками арендаторов. Горела как раз историческая часть. Все, что от нее осталось, — лишь фасадная стена: от жара рухнули крыша и перекрытия этажей. Эту стену сейчас спасают рабочие, укрепляя ее массивными железными конструкциями.
Еще до пожара у владельцев здания были проблемы с МЧС. За два месяца до трагедии проверка показала, что в здании нет пожарной сигнализации, нет систем дымоудаления и пожаротушения. Уже после пожара собственника критиковали за вольное отношение к безопасности — на территории был проходной двор, попасть внутрь мог кто угодно.
А как с этим сейчас? Дырой в заборе мы не воспользовались, а пошли через проходную.
— Если нужно заехать на машине, возьмите пропуск, — сказал вахтер, не отрываясь от телевизора.
Внутри уцелевшей части фабрики по-прежнему пилят доски и собирают мебель. Судя по тому, как накурено в бытовках, печальный опыт арендаторов ничему не научил. Не вызвав ни у кого интереса, заходим внутрь цеха и идем бродить по этажам, разглядывая мозаичное панно с видами Петербурга, сохранившееся с советских времен. Где-то вдалеке гудят станки, а здесь, под слоями пыли, стоят уцелевшие артефакты, оставшиеся от химической лаборатории: склянки с реактивами, оборудование. Спускаемся вниз к еще одной проходной. Охранник смотрит в экран монитора с картинками с камер видеонаблюдения. Пару минут назад он, наверное, наблюдал и нас. Но бдительность не включилась. Идем на еще один эксперимент и вместо выхода направляемся к черному ходу и оказываемся прямо посреди развалин. Рабочих нет, смена закончена. Изучаем то, что осталось от памятника истории и героизма пожарных, и спокойно выходим через ту самую дыру в заборе.
РОДНЫЕ НЕ ХОТЯТ ВСПОМИНАТЬ ТРАГЕДИЮ.
Точную причину пожара установить так и не удалось. Известно, что возгорание началось в цеху, где производили резиновые лодки. Там было столько химии, что вспыхнуть могло что угодно. Особый резонанс вызвала смерть молодого пожарного. 31-летний Илья Белецкий с двумя коллегами попал в огненный мешок. Белецкий погиб на месте, его напарники получили тяжелые травмы и долго лечились. Все трое были представлены к ордену Мужества.
Недавно суд поставил точку в уголовном деле против двух директоров «Невской мануфактуры» Максима Макеева и Алексея Михневича. Их обвиняли по статье «Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности, повлекших по неосторожности смерть человека». Суть обвинения: фирма сдавала в аренду небезопасные помещения. Перед приговором гособвинение смягчило статью: изначально директоров обвиняли в том, что это было сделано по сговору. Однако потом прокуратура решила, что сговора не было, этот нюанс сделал статью не тяжкой, и суд закрыл дело, так как истек срок давности — два года. Также было прекращено отдельное уголовное дело в отношении владельца фирмы, на которой производили лодки. Единственное наказание, которое он понес, — финансовое. С него требуют компенсацию ущерба, которую оценили более чем в полмиллиарда рублей. Как эти новости восприняли близкие пожарных?
— Я об этой истории больше не говорю, — сообщила девушка погибшего Ильи Белецкого Софья.
Не любят говорить о трагедии и ее юридическом финале близкие Бориса Старковского, получившего серьезные ожоги.
— Мы уже столько настрадались, можно не будем это вспоминать, — вздохнула родственница Анна.
Выходит, никто за произошедшее не ответит? Есть еще одно дело по статье «Причинение смерти по неосторожности», им сразу после трагедии занимался центральный аппарат СК России. Однако до сих пор о его завершении не сообщалось.
«ПЯТЬ ЛЕТ ЕЩЕ ПРОСТОИМ».
Еще до пожара были озвучены планы застроить бывшую фабрику жилыми кварталами. Историческое здание, которое нельзя сносить, обещали превратить в главную доминанту будущего квартала. Сейчас, когда уголовные дела закрыты, собственники территории подтвердили эти планы. Несколько недель назад правительство Петербурга утвердило проект планировки. Здесь должны появиться жилой квартал, школа, четыре детских сада, поликлиника, скверы и новая дорога на месте разбитых проездов вдоль цехов.
Что будет с историческим фасадом? Так как это памятник, его обязаны сохранить. Собственник планирует восстановить сгоревшее здание: на верхних этажах будут квартиры, на нижних — торговые и общественные пространства.
— Застройку территории планировалось начать в 2022-м, однако градостроительная документация не была утверждена правительством Санкт-Петербурга. С учетом утверждения проекта планировки в 2023 году график строительства будет пересмотрен, — говорят собственники.
Впрочем, в уцелевших корпусах все еще можно арендовать помещения.
— Есть свободные площади на 3-м этаже, — рассказали в «Невской мануфактуре». — Туда ведет лифт, но его нужно отремонтировать. Договор у нас типовой, на 11 месяцев. Если вы переживаете по поводу стройки, то лет пять еще простоим.
КОНКРЕТНО.
Что такое «Невская мануфактура».
История этого здания началась в первой половине XIX века. В 1840 году фабрику построил англичанин Джеймс Торнтон. К концу века она стала крупнейшим текстильным предприятием в стране. После революции объект национализировали, фабрика сначала стала называться «Красный ткач», а в 30-х она получила имя Эрнста Тельмана. Очередное переименование произошло в 90-е, когда предприятие приватизировали. Фирму назвали «Невская мануфактура». Фабрика выпускала текстиль до нулевых годов, потом производство остановили, а здания стали сдавать арендаторам.