Трое участниц популярного во Владивостоке стендап-клуба сообщили о сексуальном, психологическом и финансовом насилии со стороны своего руководителя спустя несколько лет после произошедшего. На момент совершения актов насилия двум из трех девушек не было 18-ти. Вместе они подали заявление в СУ СК РФ по Приморскому краю. А пока проводится доследственная проверка, ИА PrimaMedia поговорило с самими пострадавшими, психологами и юристом о том, почему так трудно заявить о психологическом насилии, а впоследствии его доказать.
Что случилось
Газлайтинг, манипуляции чувством виды и долженствованием, психологическое давление, принуждение к сексу, неуместный флирт и отъем денег, переданных родственниками. В такой атмосфере на протяжении нескольких лет жили подопечные руководителя клуба комиков во Владивостоке. Долгое время девушки молчали, находясь в полной власти своего наставника, и только теперь набрались храбрости заговорить. Есть все основания полагать, что число жертв на самом деле куда больше трех.
«Когда в первый раз Максим осуществил надо мной сексуальное насилие, мне было страшно, я пыталась его оттолкнуть, но тщетно. Он применил силу. Я говорила, что неважно себя чувствую, что считаю происходящее ненормальным. В ответ получала: “Это твоя женская тьма”, “Секс должен происходить между мужчиной и женщиной, это нормально”, “Мне нужно забирать твою энергию, чтобы сублимировать ее в творчество”. Впоследствии он неоднократно различными манипуляциями звал к себе домой, все происходило под психологическим давлением», — рассказывает 22-летняя Елена о своем преподавателе.
«Раньше я боялась осуждения от родителей и друзей. Я бы и не стала говорить, если бы не другие девочки-жертвы. Все, что было два года назад, теперь переживаю заново. Но я ощущаю поддержку таких же пострадавших, как и я. Это помогает справиться. Нас много, и с каждым годом все больше. Это пугает, я хочу, чтобы больше не было жертв. Я слышала что их десятки по всей России. Зная, какой он человек, и сколько он путешествует, я не удивляюсь», — говорит Елена.
«Он начал меня обрабатывать с 14 лет, в 15 я уже была в секте, а выйти смогла оттуда только в 20 лет. Все это время Максим осуществлял надо мной психологическое, сексуальное и финансовое насилие,» — с тяжелым вздохом говорит 21-летняя Ирина, отмечая, что ей все еще требуется психологическая поддержка, чтобы оправиться от случившегося.
В одном из открытых Телеграм-каналов (16+) жертвы Максима делятся своими историями, скриншотами переписок с ним и голосовыми сообщениями, подтверждая все сказанное выше. Сюда же написала и третья из заявивших на Максима девушек — Алена.
«Почему я пишу так аккуратно и по-доброму ему в ответах? Потому что он — главный авторитет организации, и потерять его расположение — потерять расположение всех остальных», — пишет Алена.
Помимо непрямого психологического воздействия руководитель молодых стендап-комиков прямо призывал своих учениц не сообщать никому о том, что происходит между ними.
«Только никому об этом не говори. Надеюсь, ты понимаешь», — пишет Максим одной из девушек.
Об авторе насилия
Своим профессиональным взглядом на ситуацию с редакцией поделилась психолог и основатель центра психологии «Ярко» из Владивостока Ярослава Рындина. Как отмечает сама специалист, это не экспертиза, но профессиональное мнение, основанное на опыте и знаниях в этой области, а также на тесном личном знакомстве с героем публикации.
«Психопат может испытывать вожделение, желание и простые эмоции вроде страха, гнева, радости и удивления, но он не испытывает “социальных” эмоций: вины, стыда, привязанности, любви. Психопат компенсирует это зачастую высоким интеллектуальным развитием и способностью замечать детали, выстраивать причинно-следственные связи на высоком уровне. Так он познает эти эмоции в теории», — говорит Ярослава Рындина.
Из-за трудностей в адаптации к реальности, которая требует от него более тонкого и сложного осмысления себя и своих отношений с миром, психопат часто находится в неосознаваемом страхе. Это приводит к большому количеству жестокости и агрессии.
«У любого психопата есть кодекс, по которому ему можно все то, чего окружающие обычно не допускают. Этот кодекс лихо оправдывает его поведение и помогает социализироваться. В основе кодекса всегда лежит особая идея, которая разделяет мир на своих и чужих, на правильных и не правильных. Она становится буквально “конституцией” жизни самого психопата и тех, кто рядом с ним», — разъясняет специалист.
По мнению психолога, все, что мы слышим в голосовых сообщениях, переданных жертвами, и является описание его кодекса и попыткой поместить окружающих в его главную идею, иначе психопат останется один наедине со своей внутренней пустотой.
Отложенная справедливость
Почему же жертвы психологического и сексуального насилия не обращаются в ответственные органы сразу по факту произошедшего? Как пережитое может сказаться на их психике в дальнейшем? Ответы на эти вопросы мы нашли у клинического психолога из Владивостока Валерии Глоба.
«Чаще всего, жертвы не сообщают о произошедшем даже родственникам и друзьям, а тем более в полицию из страха осуждения. Они боятся, что им просто никто не поверит, особенно это усугубляется в случае применения в их адрес психологического насилия. Кроме того, рассказ о произошедшем потребует восстановить все в памяти и вновь пережить неприятные эмоции, а это или неприятно, или вовсе невозможно из-за такого защитного механизма психики как “вытеснение”, — говорит Валерия Глоба.
Нередко, отмечает психолог, опираясь на практику с клиентами, жертвы сексуального насилия если и обращаются в полицию, то получают отказ вроде «заведем дело, если еще кто-то обратится». Это отдельная серьезная причина того, что насильник так и не получает заслуженного наказания.
И именно обнаружение других жертв нередко позволяет им наконец обрести силы и заявить о произошедшем.
«С психологической точки зрения легче, когда есть другие. Так человек убеждается в понимании, что проблема вовсе не в нем. В этот момент в нем поднимается много злости, и появляется возможность защищать себя», — отмечает психолог.
Что после
Жертвы сексуального насилия могут испытывать вину, страх, стыд и одиночество, страдать от кошмаров и других неприятных воспоминаний. Зачастую они теряют доверие к миру и другим людям, а порой перестают доверять самим себе. Травма изнасилования или сексуального насилия является одной из основных причин посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), которое оказывает разрушительное действие на психику человека.
«Результатом сексуального насилия может также стать дезадаптивное поведение человека: антисоциальное поведение, РПП, склонность к суицидам. Истоки этого в приобретенном чувстве вины: жертва чувствует себя плохой, грязной и из-за этого нарушается механизм социальной адаптации. Жертва также может влюбиться в агрессора, определяя себя причиной произошедшего», — отмечает Валерия Глоба.
«В одиночку с такой травмой справиться практически невозможно, поэтому рекомендуется обраться к специалисту. Результатом успешной терапии будем повышение социального взаимодействия, улучшение самооценки, снижение чувства страха, устранение вины и других чувств, отягчающих состояние жертвы», — говорит психолог.
Мнение юриста
Истории с применением психологического насилия оказывают негативное воздействие не только на пострадавших, но и на дальнейший процесс разбирательств в правоохранительных органах. Подробнее об этом рассказал директор юридической компании «Аргумент» Дмитрий Качан, который вместе с командой юристов является представителем пострадавшей стороны.
«Сложность разбирательств в делах, где фигурирует психологическое давление, заключается в том, что это очень субъективное понятие. Определенное поведение может быть расценено одним человеком как давление, а другим — нет. В данной ситуации необходимо будет проводить психиатрические экспертизы по разным аспектам», — считает Дмитрий Качан.
Отдельное внимание специалист обращает на то, что несвоевременное обращение жертв в ответственные органы сильно усложняет процесс доказания вины насильника.
«Крайне важно, чтобы жертва, которая подверглась насилию, по горячим следам обращалась в правоохранительные органы и не боялась. Чем дольше она молчит, тем меньше шанс, что следственные органы смогут установить в целом факт насилия», — говорит Дмитрий Качан.
Юрист отмечает, что судебные процессы по ситуациям с применением психологического насилия происходят крайне редко, поскольку доказать это непросто без прямых фактов и свидетельств. Соответственно, правоохранительные органы не имеют большого опыта в работе с такими ситуациями. Несмотря на это, никаких нареканий к работе СУ СК РФ по Приморскому краю у представителей пострадавшей стороны на данный момент нет.
В интересах конфиденциальности героев все имена участников истории изменены.
