Самара — город контрастов. Здесь бок о бок с шикарными многоэтажками располагаются старые бараки, под землей ведется строительство метро, а на поверхности катаются старенькие троллейбусы и трамваи. Кого-то умиляет такое соседство, а кому-то колит глаз. В радиоэфире «КП-Самара» председатель региональной организации Союз архитекторов России Юрий Астахов рассказал о проблемах внешнего облика города и о том, как их можно решить.
Неархитекторское решение?
Не так давно появилась информация, что городские власти хотят условно поделить город на четыре части. Союз архитекторов не поддержал эту идею. Что это за четыре зоны и откуда возникла такая идея?
— Во-первых, уже не четыре. В постановлении, которое выходило на обсуждение в комиссии по застройке, осталось только две зоны: историческое поселение и вся остальная территория города. Около года назад правительство России выпустило постановление, которое должно было действовать уже в сентябре прошлого года. Но оно было написано юридическим языком, который с трудом можно перевести на профессиональный архитектурный язык. Поэтому во многих регионах возникли проблемы с исполнением.
Вам, как архитектору, ясна логика такого постановления, зачем оно было нужно?
— Дело в том, что еще около 20 лет назад возникла такая проблема: профессиональное сообщество не участвовало в контроле за градостроительной деятельностью. Любой профессиональный контроль был отменен, в том числе и со стороны главного архитектора. То есть остался только административный контроль. И за эти десятилетия ситуация вышла из-под контроля, и то качество облика города, которое есть сейчас, не устраивает граждан нашей страны. Естественно, правительство должно на это реагировать.
А что мы получили в результате такой системы?
— Ну, что мы получили — выйдите на улицы нашего города, и вы увидите картину того, что мы получили. А претензии чаще всего адресуют именно архитекторам, которые не имеют особо никакой власти.
А что бы мог сделать главный архитектор, чтобы исправить ситуацию в Самаре?
— Во-первых, главный архитектор — это работник мэрии. С этим у нас и связаны основные вопросы. У нас нет вопросов к профессионализму главного архитектора. Другое дело, что у него слишком низкие полномочия. И другой момент — нельзя на одного человека вешать такой груз проблем.
Что не так в Самаре
А какие проблемы, как архитектор, вы видите в Самаре?
— У нас очень много проблем. Основная. Конечно, это транспортная инфраструктура. У нас во всех генпланах, начиная с 60-х годов, всегда была идея создания центральной магистрали. До сих пор идут разговоры. Проблемы возникают и из-за принятия непрофессионального решения. Например, наше славное метро. Метро для чего делается? Чтобы решить транспортную проблему. Но у нас в городе всю жизнь транспортные проблемы из-за строительства метро. Постоянно перекрыты улицы.
То есть вы считаете, что нам не нужно метро?
— Нет, конечно. Еще когда его только планировали строить, все специалисты говорили, что Самаре, с ее структурой, нужен скоростной трамвай. Он и стоит гораздо дешевле. Но решили, что будем строить метро.
А почему не застраивают, например, пустующие промышленные зоны, расположенные по всему городу?
— Почему же? Сейчас и такие территории разрабатываются. Например, территория бывшего завода Масленникова. Но не стоит забывать, что у этих территорий есть собственники, которые хотят получить за них деньги. Есть большие площадки, есть маленькие. И они все на продажу выставлены.
Еще одна тема, которую на которую строит обратить внимание, — комплексное развитие территории (КРТ). Для понимания, например, это квартал в районе улиц Гагарина, Дыбенко, Революционной и Авроры. Там возникли проблемы с развитием социальной сферы.
Вот как так получилось, что строятся дома и ничего больше?
— Это не совсем так. КРТ — это вынужденное решение. Когда не получается у нас по-хорошему, нужно всю вот эту вот ветхую застройку ликвидировать, убирать. Но традиционными методами это сделать не получается.
А традиционный — это какой?
— Это использование бюджета. Аварийные здания должны сносить на средства из бюджета города. Но у нас нет таких средств. На аварийные еще хватает, а вот на ветхие — нет. Хотя, в общем-то, ветхая застройка занимает большие территории в городе. Но она не дает комфортных условий для проживания людей. Поэтому ее надо постепенно заменять. Но опять одним бюджетом не обойтись. Поэтому была разработана вот эта вот схема КРТ. Застройщики убирают ветхое жилье за свой счет, предоставляя людям нормальные метры.
То есть, застройщики расселяют людей, но не решают другие проблемы? Сколько у нас на территории города таких КРТ, где уже четко понятно, что здесь будет поликлиника, садик, школа?
— Разработка социальной инфраструктуры в КРТ имеет свои сложности. С поликлиникой проще, в отличие от всего остального, она не требует земли. Поликлинику можно на первом этаже любого дома сделать, и никаких проблем не будет. Проблема возникает с той социальной инфраструктурой, которая требует землю. Например, детские сады требуют участки, которые должны соответствовать санитарным нормам. Более тяжелый случай — школа. Там еще по нашим древним, рудиментарным нормам требуются огромные территории, которыми школы и не пользуются, на самом деле.
А разве нельзя вместо высотки построить, например, школу?
— Не получится. Высотка очень мало места занимает. А вот нормальная школа — много. Делать маленькие школы очень нерентабельно и неэффективно. Со школами, на самом деле, ситуация сложнее. Дефицит школьных мест в городе небольшой, примерно 15%. У нас есть огромное количество школ, которые полупустые. Там совсем другая проблема, не так просто это все решается, к сожалению. Школу ни один застройщик не в состоянии сделать именно потому, что школа съедает огромную территорию — никто таких территорий застройщикам просто не дает.
А как бы вы решили этот вопрос?
— Я бы сначала сделал проект планировки территорий этого микрорайона. Весь, целиком. Делается один проект, в котором рассчитывается, сколько нужно школ, садов и какую нагрузку эти школы могут нести. И отсюда будет понимание, сколько метров нужно. От общего к частному. Сейчас этого, к сожалению, не делается.
