Полгода назад «Адмирал» вернулся домой. Под таким позывным ветеран СВО Игорь Борзенко пробыл на спецоперации 8 месяцев на передовой и 3,5 месяца — в тылу. За это время видел многое. Благодарит Бога, что уберёг от ранений и дал выжить. В апреле боец планировал вернуться в строй, но его списали по возрасту. Привыкнуть к мирной жизни удалось не сразу.
В поисках себя
Кристина Смурова: Игорь Сергеевич, откуда такой необычный позывной?
Игорь Борзенко: В нашем роду по отцовской линии один из родственников был адмиралом Черноморского флота. Я тоже всегда мечтал стать военным, прошёл срочную службу на Тихоокеанском флоте. А когда вернулся, в стране полный разлад настал: шёл 1994 год. Куда идти работать, непонятно.
Приятель предложил устроиться в ИТК-5 при ГУФСИН младшим инспектором безопасности. Но спустя два года службы понял: не моё. Затем был охранником на комбайновом заводе. Застал времена, когда зарплату по году не выплачивали. Тяжёлое время. Потом решил: надо учиться, и поступил в Красноярский колледж деревообрабатывающей промышленности. После четырёх лет учёбы удалось устроиться на частное предприятие по деревообработке. Тогда же решил получить высшее образование, поступил на платное отделение в технологический институт. И тут компания обанкротилась, пришлось бросить учёбу: платить-то нечем было.
— И с мечтой о военной службе тоже попрощались?
— Но вспомнил, что у меня дед казаком был. Меня приняли в Енисейское казачье войско, вместе с ними садовые участки охранял. Они-то мне и помогли на спецоперацию попасть. Когда призыв начался, ни минуты не сомневался, что должен быть в рядах тех, кто защищает Родину. Правда, брать не хотели из-за возраста: в ноябре 2022 года мне исполнилось 48 лет. Да и сводного отряда добровольцев на тот момент в Красноярске не было. В казачестве через свои связи вышли на Оренбург, те сказали: пусть приезжает — возьмём. Так я попал за ленту.
В воздухе пахло порохом
— Помните свои первые впечатления, когда попали на передовую?
— Конечно! Там даже воздух другой. Вдыхаешь, а он тяжёлый, с примесью пороха и металла. Первое время страшно было, но это нормальный инстинкт самосохранения. Когда ракеты над головой летят, и не знаешь, куда она упадёт. А спустя неделю привыкаешь. Бывает, стоим, разговариваем, а метрах в ста от нас взрыв. Уже не пугаешься, посмотришь — и дальше продолжаешь.
— У каждого из бойцов своя роль. Кем довелось быть вам?
— Нас, 180 человек, после двухнедельной спецподготовки отправили в Луганскую Народную Республику. Штаб разбили на месте бывшей психбольницы. Ни электричества, ни удобств. Сразу начали сортировать, кого куда. Много среди нас было ребят, прошедших Афганистан и Чечню. У них опыта обращения с оружием больше, таких — в снайперы. Меня взводным назначили. Формирование нашей первой роты полностью на мне было. Горжусь, что среди моих ребят ни раненых, ни убитых не было.
— С местными найти контакт удалось?
— Большинство понимают, что мы не враги. У нас штаб на самом опасном направлении был — Краснолиманском. Постоянные обстрелы, особенно страшно, когда они идут возле больниц и школ. Когда на спецоперацию уходил, жена Анна против была, с дочкой и сыном одна здесь осталась. Но когда видишь, что дети идут в школу, а там обстрелы, понимаешь, что на их месте могли быть твои. Вот тогда осознание пришло, что всё правильно сделал. К нам местные приходили, общались. Помогали, ведь у нас продовольствия много было. При мне люди паспорта российские получали. Не передать всего.
Чудо спасло
— Что больше всего врезалось в память?
— Зимой на передовую попал. Из Красноярска уезжал — минус тридцать было, а там плюс пять и дождь. Ночами заморозки, а у нас ещё позиция на самой горе — обдувает всеми ветрами. В итоге я подхватил воспаление лёгких. На шесть дней попал в госпиталь, а там вместе с военными гражданских лечили. Помню, прибегают, кричат: ракетная тревога. Мы быстро бабушек, дедушек в бомбоубежище спустили, сидим, ждём. Чудом обошлось. После выписки через несколько дней больницу всё-таки атаковали. 24 человека тогда погибли. А за пару недель до моей госпитализации нас на медосмотр в город возили. Приезжаем, а военные мешки чёрные только загружать успевают. Оказалось, в них ракета попала.
— Когда смерть так близко, многие начинают верить в чудо. Обращаются к Богу. Вас спасала молитва?
— Я верующий человек, нас каждую неделю возили на службу в местный храм Николая Чудотворца. Там настоятель, отец Роман, притчу интересную рассказал о монахе, к которому люди за помощью шли. Другие служители обиделись на него, стали завидовать, а он, видя это, решил их не злить и взял обет молчания на год. Спустя полгода монахи стали обвинять его, что он вновь хочет выделиться. Мне она вспомнилась сейчас, потому что, когда вернулся домой, единственное, чего хотелось, — побыть в тишине. А вера всегда помогает.
— Но ещё больше верят и переживают родные, которые ждут вас дома. Часто звонили?
— Точек, где можно было выйти на связь, не так много. Например, когда в храм возили, там было место, где сигнал брал. А ещё когда за дровами ездили, тоже точка была. Я звонил раз в две недели. А вот парень у нас был, так он каждый день по дрова ходил, чтобы с семьёй на связь выйти. Так две недели продолжалась эта история, а потом он запятисотился. (500 — дезертир. — Прим. автора.) Поэтому всем говорю: здесь нужны ребята со стальными нервами. Если чувствуешь хоть немного сомнения — тебе здесь не место, убьют.
Русские не сдаются
— Больше всех мамы и жёны переживают, как кормят их бойцов. Всего хватало?
— Кормили просто отлично! Колбаса, сыр, яблоки — и это только то, что минобороны присылало, а ещё и гуманитарная помощь была. Я уходил — был 100 кг, в отпуск приехал в августе 2023 года — весил 80 кг. Дома сразу давай спрашивать, что там с питанием. Говорю, ни в чём не нуждаемся, а похудел из-за физической активности. Для меня открытием стали консервированные супы. Раньше не ел подобного, а когда попробовал — восторг. Приятно удивлён, что наши заводы делают такие вкусные консервы!
— Когда домой вернулись, быстро адаптировались?
— Первое время странно было. Там ведь только вверх либо под ноги смотришь, но не прямо перед собой. Всегда начеку, что можешь на мину наступить, или дрон сверху тебя засечёт. А здесь такое блаженство, смотришь в небо, а там самолёт летит. И бояться не надо. На работу уже устроился — охранником в крупный строительный магазин. Правда, в апреле планировал вернуться, но не взяли. Сейчас медкомиссия ещё строже стала, плюс возраст. Но с однополчанами держу связь, вот и брат младший, Андрей, не так давно туда ушёл. Теперь уже за него переживаю.
— Что хотели бы передать нашим бойцам?
— Возвращайтесь живыми, мы вас очень ждём. Хочется, чтобы всё это быстрее закончилось. Обидно, что лбами столкнули два братских народа. Они ведь и сами до конца не понимают, кто они. Не случайно их называют потерянным поколением. По телевизору видел выступление нашего президента. Владимир Владимирович рассказывал: когда наши окружили противника и предложили сдаться, из толпы донёсся крик: «Русские не сдаются!» И все погибли. Этим всё сказано.
