Паоло Нори — итальянский писатель и переводчик, один из наиболее известных авторов, рассказывающий в Италии о русской литературе и культуре. Именно благодаря его переводам на Апеннинском полуострове читают Достоевского, Пушкина, Ахматову, Хармса, Хлебникова и многих других. Широкий резонанс в марте 2022 года вызвало сообщение Нори о том, что Миланский университет Бикокка отменил его цикл лекций о Достоевском. Но писатель уверен: ни с Достоевским, ни с русской культурой прервать связь невозможно. На Московской международной книжной ярмарке Нори представил свою книгу — первую в России — «Невероятная жизнь Федора Михайловича Достоевского. Всё еще кровоточит». В интервью «Известиям» автор рассказал о неудавшейся отмене Достоевского, назвал самого сложного русского автора для перевода на итальянский, а также вспомнил, что делал в Москве в 1993 году, когда начался путч.
— Учитывая не самые простые отношения России и Европы, ваш нынешний приезд в Москву кажется довольно смелым и даже рискованным.
— Мне кажется, русские только рады, когда в Россию прилетают люди из западных стран. Я сам этому рад, никакого риска для себя не вижу. После того что случилось на Украине, многие на Западе думают, что русские плохие. Конечно, так думают не все. Я знаю, что русские не плохие. И мне приятно об этом говорить в Италии и здесь, в России. Я приезжал сюда до 2022 года, продолжаю прилетать уже после всех событий. Надеюсь, что всё это скоро закончится.
— В одном из ваших интервью вы говорили следующее: «Вы спросите меня, почему мне нравится Россия? Наверное, Россия мне нравится потому, что она пугает».
— Да, она правда пугает. Свою новую книгу про Федора Достоевского как раз начинаю с того, что первым русским романом, который я прочитал, было «Преступление и наказание». Мне тогда было 15 лет. И когда я его читал, меня очень поразило, как Раскольников спрашивает себя, тварь ли он дрожащая или право имеет? Наполеон ли он? Я тогда тоже отложил книгу и спросил себя: а кто я? Наполеон или дрожащая тварь? Было ощущение, что эта книга меня ранила, и рана эта кровоточила. Даже несмотря на то, что я читал книгу, которую Достоевский написал за 120 лет до этого и за 3 тыс. км от Пармы, где я жил. В Италии моя книга так и называется: «Всё еще кровоточит. Невероятная жизнь Федора Михайловича Достоевского». Потому что действительно, всё еще кровоточит. В России же фраза «Невероятная жизнь Федора Михайловича Достоевского» идет первой в названии.
— Почему же именно Достоевский?
— На самом деле у меня нет конкретного ответа на ваш вопрос. Так получилось. Мой дед очень любил Россию, хотя даже не говорил на русском языке. Но он очень любил читать книги русских писателей, а я брал читать его книги. Так, собственно, и добрался до того самого романа Достоевского.
— Любимый среди его романов у вас, наверное, тоже есть?
— Я очень люблю «Идиота», «Преступление и наказание» тоже. Сюда же отнесу «Игрока» и «Братьев Карамазовых». «Бедные люди» и повесть «Записки из подполья» тоже люблю. Но не люблю «Белые ночи». Не знаю почему.
— До нас доходили новости о том, что в Италии на фоне всех санкций активно призывали отменить Достоевского. Даже запрещали читать лекции про его творчество.
— Это как раз были мои лекции. Я должен был читать о Достоевском в Миланском университете, но получил электронное письмо, где было указано, чтобы всё было тише, поэтому лекции отменили. Я тогда просто не мог в это поверить. Написал им в ответ лишь, что у меня нет слов. Но позже слова нашлись. Вечером я записал и выложил видео, где рассказал, что случилось. В итоге ролик посмотрели 180 тыс. человек, была большая шумиха по этому поводу. Утром следующего дня мне позвонил мой друг Антонио Фуничелло, который работает с Марио Драги, на тот момент бывшим председателем Совета министров Италии. Антонио сказал, что Драги очень обижен на университет, потому что считает этот поступок глупым.
Главное, что в Италии есть люди, которые понимают, что русские — люди нормальные. В 2022 году миланский оперный театр Ла Скала начал сезон с «Бориса Годунова». Люди тогда были этим очень недовольны, а я был очень доволен. И в следующем году написал книгу об Анне Ахматовой. Мне тогда позвонила итальянский композитор и сказала, что собирается ставить оперу о жизни этой русской поэтессы. Спросила меня, не хочу ли я написать к ней либретто. Я согласился. В следующем году, в сентябре, в Ла Скала дают эту оперу об Анне Ахматовой. И они умные люди, они знают, что русская культура потрясающая. Это не культура врага — это наша общая культура.
— А сейчас как дела обстоят с Достоевским в Италии? Всё также в списке запрещенных?
— Нет, Достоевского читают. Я недавно перевел речь Достоевского о Пушкине. Книга вышла шесть месяцев тому назад, читают с удовольствием! Спрос есть.
— Если с Федором Михайловичем всё понятно, то чем вас зацепила Анна Ахматова?
— Трудно сказать, но мне кажется, что у Ахматовой очень мощный и громкий голос. Она многое пережила, у нее тоже невероятная жизнь. Она мне показалась очень строгим, но хорошим человеком, поэтому я попробовал рассказать о ней.
— Про кого еще из русских авторов планируете написать книгу?
— В 2028 году будет 200-летие со дня рождения Льва Толстого. Наверное, о нем, если не умру.
— Вы переводили на итальянский книги многих русских писателей. Кто из них показался вам самым сложным? — Венедикт Ерофеев, «Москва — Петушки». Это было довольно сложно, но это прекрасный роман.
— Паоло, а как вы себя в первую очередь рассматриваете? Как писатель, переводчик или ученый?
— Я писатель. Всё началось с того, что я писал романы. Но в издательстве меня однажды спросили, знаю ли я русский язык, могу ли переводить. С тех пор я начал заниматься еще и переводческой деятельностью. Переводчик же тоже писатель, но я им был изначально. И всегда буду писателем.
— Как у вас возник интерес к русскому языку? Кто были ваши учителя?
— Я родился в Парме и там же в молодости начал учить русский язык. Мою учительницу звали Анна Петровна, она преподавала русский. А в России я впервые побывал в 1991 году.
— Один из роковых годов, я бы сказала.
— Да. Но я был в Москве и в 1993 году.
— И своими глазами видели, как по Белому дому в Москве стреляли из танков?
— Да. Я тогда жил далеко от центра города, около станции метро «Медведково». Из Италии мне позвонил брат и сказал, что в Москве революция. Я тогда его попросил подождать, вышел на балкон, посмотрел вокруг, вернулся к телефону и сказал, что никакой революции нет. Брат сказал, что это показывают по телевизору. Я включил телевизор — и действительно. Но я в то время писал диссертацию о Велимире Хлебникове, каждый день ходил в библиотеку, очень много работал и мало занимался иными делами. Но тогда в Москве действительно был другой мир.
— Много ли времени понадобится, чтобы воссоединить российскую и итальянскую культуры после всего того, что сейчас происходит? — В Италии я читаю лекцию, название которой можно перевести как «Зачем нужен русский». Я один час и двадцать минут читаю о том, как важны Федор Достоевский, Анна Ахматова, Иосиф Бродский, Лев Толстой, и о том, какие они крутые, если так можно сказать. Бывает, что в конце лекции ко мне подходят русские, которые живут в Италии, чтобы поблагодарить. Однажды подошла итальянская женщина, ей было около 30 лет. «Я не говорю по-русски и не читаю русских писателей, но я поняла то, о чем вы говорили. Я уже как два года усыновила ребенка, и эти два года ему стыдно за то, что он русский. И это из-за нас, из-за итальянцев. Это расизм», — вот что она мне сказала.
— Кто из героев Достоевского вам сейчас близок?
— Лично мне близок герой из «Записок из подполья», который такой же глупый, как и я. Я также очень люблю Мышкина, его нельзя не любить. Если человек читает «Идиота» и не любит Мышкина, то у него явно не всё в порядке.
— А что касается итальянских авторов? За кем нам еще стоит следить? Не так давно у нас гремела Элена Ферранте. Это хорошая литература?
— Это хорошая литература, но это не мое. Я читал у нее только одну книгу. Сам я очень люблю Антонио Пеннакки. Не знаю, перевели его на русский или нет, но самая известная его книга называется Canale Mussolini. Еще могу посоветовать Джанни Челати, который не так давно умер. Это тоже очень хороший автор.
— За книгами современных российских писателей следите?
— Книга Владимира Шинкарева из «Митьков». Он написал три романа, и «Максим и Федор» мне очень понравился.
— Любая творческая деятельность — это в первую очередь сублимация. Какая-то одна тема всегда остается для писателя особенной. У вас это какая тема?
— Не могу сказать, потому что не могу смотреть на свою работу ясно. Мои романы — загадка для меня. Есть русская пословица: «Жизнь прожить — не поле перейти». Моя ключевая тема, наверное, про то, как трудно жить.
