Расхожая публицистика называет Канта отцом практически всего. Вот и господин Алиханов возложил на этого «отца» идею создания Евросоюза, ООН и даже всё то, что сейчас происходит на Украине.
Несколько десятков политологов со всей страны наверняка много удивлялись такому поразительному выводу, которым можно обосновать всё происходящее: практически как «42», как ответ суперкомпьютера-мыслителя на «Главный вопрос жизни, вселенной и вообще» в незабвенном произведении Дугласа Адамса «Путеводитель для путешествующих автостопом по галактике». Но Антон Андреевич прямиком следовал заявленной теме съезда — «Цивилизационное развитие современной России: стратегический курс и политические практики». Скорее даже в духе самого Канта, его трёх идей и категорических императивов.
Алиханов считает, что Иммануил Кант «прокачал немецкую волю, одновременно отрезав её от высших ценностей». И тут же далее: «Кант, родившийся тут, имеет почти прямое отношение к глобальному хаосу, глобальному переустройству, с которым мы сейчас сталкиваемся. Больше того, он имеет прямое отношение к военному конфликту на Украине». Мол, из Калининграда (конечно, рядом с могилой Канта — сильнее всего) уж очень хорошо видится мировая политика и международные отношения.
Взгляд господина Алиханов оказался довольно радикальным. Ведь даже Владимир Путин называл Канта «фундаментальным мыслителем», но уж точно никак не источником всех проблем Европы и России: его первый трактат «К вечному миру» Путин назвал первой попыткой обосновать объединение Европы после Семилетней войны, а потому фигура Иммануила Канта стала «символичной для всей Европы».
Михаил Булгаков буквально что предвидел мысли господина Алиханова (в конце концов не он один видел в Канте источник всех проблем), довольно точно описав их в литературной форме в диалоге поэта Ивана Николаевича Бездомного, председателя правления МАССОЛИТа Михаила Александровича Берлиоза и Воланда во время прогулки на Патриарших прудах:
— Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки! — совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич.
— Иван! — сконфузившись, шепнул Берлиоз.
Но предложение отправить Канта в Соловки не только не поразило иностранца, но даже привело его в восторг.
— Именно, именно, закричал он, и левый зеленый глаз его, обращенный к Берлиозу, засверкал, — ему там самое место! Ведь говорил я ему тогда за завтраком: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут».
Но в чём же тогда видит цивилизационное развитие России господин Алиханов?
Развитие — нет сомнений — будет. Насколько культурное — сказать сложно, ведь мало пишут, сложно говорят.
Другой — второй любимый после Канта философ Владимира Путина — Николай Бердяев выражался куда как созидательнее (и проще, чем Кант): «Есть соответствие между необъятностью, безгранностью, бесконечностью русской земли и русской души, между географией физическою и географией душевной. В душе русского народа есть такая же необъятность, безгранность, устремленность в бесконечность, как и в русской равнине». Возможно, господин Алиханов присоединится к этим словам? Но тут такое дело: ведь Николай Александрович очень почитал старика Канта, хотя и «боролся с ним», но точно не так радикально как губернатор Калининградской области.
