Скульптурную композицию в Струковском парке наверняка видели многие: перед входом в арку подтянутый военный протягивает руку барышне, приглашая ее на танец. Прототип мужчины в форме — композитор Илья Шатров, написавший известный вальс «На сопках Маньчжурии». По материалам книги «Самарские любовные истории» доктора исторических наук Глеба Алексушина рассказываем, какое отношение композитор имел к нашему городу, почему исполнение своего шедевра посвятил одной самарской красавице, а в итоге женился на другой — ее матери.
Попал на гауптвахту и придумал вальс.
И жнец, и на дуде игрец — можно было бы сказать про Илью Шатрова, но он предпочел балалайку, гармошку, барабан и трубу. Исключительные музыкальные способности привели мальчика из-под Воронежа в Варшавский музыкальный институт. А потом его, юного капельмейстера (дирижера военного полка), судьба увела совсем далеко — на Дальний Восток. Туда он попал с началом русско-японской войны в составе Мокшанского полка. Сначала полк прикрывал отступающую армию и держал оборону, но в феврале 1905-го, когда заканчивалось оружие и провиант, командир полка решился на штыковую атаку. Услышав непоколебимое «Знамя и оркестр — вперед!», Шатров приказал играть боевой марш и повел музыкантов вместе с наступающими. Сражаться им пришлось бок о бок с пехотинцами. Полк прорвал окружение, но жертвы были многочисленны. После битв в Маньчжурии из четырех тысяч человек выжили только 700, а из 61 музыканта — всего семеро.
За героический поступок Шатров получил орден, что, впрочем, не помешало ему при новом полковнике попасть на гауптвахту. Лишения часто побуждают к творчеству, вот и Илья задумал вальс в память о погибших сослуживцах. Завершил его он уже в Самаре, куда полк перевели в 1906 году. Премьера его творения «Мокшанский полк на сопках Маньчжурии» (название потом сократилось на половину, чтобы надпись умещалась на пластинках) состоялась в Струковском саду. Духовым оркестром дирижировал сам автор. Есть версия, что исполнение вальса он посвятил своей самарской возлюбленной — юной Шуре Шихобаловой.
Дачные грезы, внезапная смерть и новая семья.
Шурочка была из известного в Самаре купеческого рода, младше Шатрова на 11 лет — на момент их знакомства ей было всего шестнадцать. До совершеннолетия оставалось немного, и вскоре они планировали пожениться. Ей влюбленный капельмейстер посвятил свой второй вальс — «Дачные грезы». На конверте пластинки и обложках нот красовалась дача Шихобаловых: видимо, там они либо познакомились, либо объяснялись в чувствах, на что намекают строки вальса:
"Чудный вечер, смеркается ночь.
Эта лунная ночь, как она хороша!
Никогда не забыть эту милую ночь!".
Эту идиллию разбил страшный диагноз Шурочки: саркома брюшной полости. Операция в Санкт-Петербурге, недолго возвращение в Самару, рецидив… В конце 1907 года девушка умерла. Все это время с Шурой была мать Евдокия Павловна. Двое ее детей скончались во младенчестве еще в начале семейной жизни с Шихобаловым, а последний год перед кончиной Шуры и вовсе закрутился в водоворот трагических потерь. За это время внезапно умер ее супруг, ушла из жизни восьмимесячная дочь Нина, и вот теперь она хоронила в семейном склепе Покровской церкви старшую дочь.
Видимо, переживаемое горе сблизило Илью Шатрова и Евдокию Павловну. 38-летняя мать Шуры вышла замуж за 30-летнего капельмейстера, у них родилось трое детей.
Авторские права в купеческом городе.
По объявлениям самарских газет того времени понятно, что отношения Евдокии Павловны с родней ухудшились из-за брака с незнатным композитором. Она вела сложный процесс раздела имущества со старшим сыном Павлом, и сообщала в прессе, что сделок и счетов от его имени признавать не будет.
Несмотря на перипетии из-за наследства, в 1910 году супруги создали торговый дом. Илья Шатров, уйдя с военной службы, постепенно «переплавился» в купца. В одной из архивных записей того времени он указывал: «состояние — 4 миллиона рублей, один рысак тысячу рублей стоит». Пристав в справке указывал: «состояние — значительное, выражено в домах, хуторах, мельницах и землях. Записано в основном на жену».
Проснувшаяся в Шатрове предприимчивость помогла ему не упустить выгоду, когда в 1911 в России впервые появился закон об авторских правах. До этого фирмы могли выпускать сколько угодно пластинок, заплатив автору лишь единожды. После принятия нового закона композитор добился, чтобы одна из фирм выплачивала ему гонорар по 15 копеек с каждой изданной пластинки.
Третья возлюбленная — и тоже из Самары.
Шатров прожил чуть более 70-ти лет, и пришлись они на время, в которое жизненный вектор мог меняться очень неожиданно. Из размеренной семейной жизни он попал на службу в Красную Армию, потом снова занимался земледелием, а в середине 30-х его чуть не отправили в Сибирь как помещика. Шатрову чудом удалось остаться в Самаре, и автор одного из самых известных вальсов преподавал музыку в местном училище, руководил любительским оркестром. Евдокия Павловна к тому времени умерла во время одной из эпидемий, и он женился на Антонине Кузнецовой — дальней родственнице Шихобаловых, подруге и сверстнице Шуры.
В Великую Отечественную Шатров руководил оркестром танкового полка, убавив свой возраст на шесть лет — чтобы взяли. Тогда появился его третий вальс «Голубая ночь над Порт-Артуром». Умер Шатров в 1952 году, а его супруга Тоня прожила еще 25 лет.
