— Подростки группы риска в классическом понимании — это дети, которые живут на грани бедности, нищета толкает их в криминал или они оказываются в ситуации социального сиротства. Когда у них только один из родителей, а порой их вообще нет, ребенок отдан на воспитание бабушки. Это история нашего центра, именно такие дети попадают к нам.
В Санкт-Петербурге — другая картина, в отличие от Хабаровска там минимум неблагополучных и откровенно криминальных семей. Напротив, чаще всего родители — состоятельные люди, у них роскошная квартира на Невском или на Мойке, дорогая машина, на которой они возят своих детей в школу, а ребенок в какой-то момент теряет связь с отцом и матерью. Он одинок, потерян, попадает в дурную компанию и в конце концов оказывается на грани того, чтобы свести счеты с жизнью. Педагоги и психологи давно увидели эту проблему, но не знают, как ее решать.
Специалисты XIII международного образовательного форума, который недавно прошел в Северной столице, как раз и обсуждали вопросы работы с детьми, которые демонстрируют риски в социальном развитии.
А суть моей идеи в том, чтобы показать детям: есть истинные трагедии, тяжелые судьбы, скорби, гораздо страшнее, чем у тебя. То есть твоя — не самая тяжелая. Ты счастливый человек, ты оказался в центре, избежал тюрьмы, у тебя есть руки и ноги. Ты здоров! А кто-то, живущий рядом, не может ходить и вообще двигаться. Вот это действительно несчастье, и таких детей наши воспитанники видели не раз, бывая в психоневрологическом интернате в Березовке.
Как после моего выступления отметили коллеги — одним из важнейших профессиональных уроков было еще раз вспомнить, что мощным форматом поддержки тем же подросткам является предоставление возможности тому, кому мы помогаем, ощутить себя в роли помогающего тому, кому еще труднее. Это известный феномен. У человека колоссальный потенциал оказания помощи другим! И когда он это делает, он самореализуется, повышает собственную самооценку. Подросток видит себя со стороны и ему становятся очевидны свои недостатки. Потом известный психолог сказала, что подобная практика может вызвать шок у детей. Я возразил, что Петербург — город с традициями, ленинградцы пережили Блокаду, они очень мужественные люди. Конечно, ребенка надо готовить к подобным встречам, говорить с ним, прежде чем вести в детский дом или дом малютки. И, понятно, делать это с согласия родителей.
Педагоги признавались, что они только собираются обозначить такую возможность и уже одно это может стать переломным моментом в судьбе подростка.
На примере нашего центра я показал, как меняются дети. Это не быстрый результат, а многолетняя работа. Мальчик учился у нас четыре года, пока не стал другим. И тогда осуществилась его заветная мечта, а хотел он потрогать облако руками. И это случилось на вершине Эльбруса, куда он попал как хороший воспитанник. Мы восхищаемся бюджетом на социальные проекты, которые может себе позволить Санкт-Петербург. У них есть то, о чем мы давно мечтаем, — социальная гостиная, центр для маленькой мамы. На это, к счастью, там не жалеют денег. Педагоги шутят, что в городе не хватает детей для всех социальных служб. Я мечтаю, что, когда мы окончательно переедем в новое здание, а возможно это станет с возведением мастерских и спортивного зала, в пристройке к старому зданию открыть, наконец, социальную гостиницу. Чтобы ребенок, которому некуда идти, мог пожить там какое-то время.
Формы неблагополучия могут быть разными, ребенок не обязательно голодный и брошенный, он может быть одет, обут, его воспитывают двое родителей. Вроде бы, есть среднестатистический достаток, а дети все равно бегут из дома, совершая противоправные поступки. При этом, родители не осознают в том своей вины, они готовы обвинять улицу, школу, государство, но только не самих себя. Существуют детско-родительские тренинги, родительские собрания, где взрослым предлагается рассказать о своем опыте воспитания. Им кажется, он успешный, а дети всем своим поведением сигнализируют о другом. И по мере погружения в тему, к родителям вдруг приходит прозрение, они видят, что они сделали не так, где были несправедливы, черствы, ошиблись, едва не погубив своего ребенка. Это очень тонкая и деликатная психологическая работа, но крайне необходимая, потому что на другой чаше весов судьба ребенка, который может просто погибнуть, или все же вырасти и стать человеком.
