Ровно десять лет минуло с тех пор, как на юг Дальнего Востока обрушилось катастрофическое наводнение — самое мощное за весь период наблюдений, свыше трех месяцев заливавшее Амурскую область, Еврейскую автономию и Хабаровский край. В конце августа — начале сентября 2013 года «большая вода» Амура дошла до пиковых значений.
Как сегодня живет великая река, рассказывает заместитель директора по научной работе Института водных и экологических проблем ДВО РАН, д.г.н. Алексей Махинов.
Алексей Николаевич, отражается на нынешнем состоянии Амура событие десятилетней давности?
Алексей Махинов: Прежде всего хочу подчеркнуть, что Амур живет по своим законам и не подчиняется желаниям или нежеланиям людей. И наше воздействие — работа ГЭС, вырубка лесов, пожары — лишь несколько усиливает либо ослабляет основные тенденции его развития, не влияя по большому счету на реку: настолько велика ее мощь.
Следы наводнения 2013 года, конечно, сохранились — например, в отложениях на пойме, где накопился большой объем песчаных наносов. В той же пойме, где долго стояла вода, было погублено значительное количество деревьев, особенно берез и лиственниц. Это не хорошо и не плохо. Это естественный процесс, и взамен погибшей растительности уже появилась новая поросль. На данных участках опять вырастут леса — до следующего такого же наводнения. И с этим процессом не надо бороться.
Негативное влияние паводка на людей, на их хозяйственную деятельность — это другой вопрос. Тут надо либо защищаться, либо переходить на такие участки, которых вода при подъеме не достигает и где не нарушает жизнь человека.
Проблема в том, что Амур, особенно в нижнем течении в пределах Хабаровского края, затапливает во время наводнения не только пойму, но и прилегающие равнинные территории — Среднеамурскую и Удыль-Кизинскую низменности. Эти обширные равнины осваиваются людьми: там и дороги, и сельскохозяйственные угодья, и населенные пункты. Они попадают под удар природной стихии, и здесь надо принимать меры по снижению негативных последствий паводков.
Действительно ли Амур у Хабаровска уходит из основного русла?
Алексей Махинов: Еще в 80-е годы прошлого века мы обращали внимание краевых властей на то, что река в районе Хабаровска уходит в Пемзенскую протоку. Предостерегали, что это плохо кончится, если не принимать срочные меры, пока это еще легко сделать.
Дело в том, в этом месте Амур делает излучину. Наблюдения гидрологов доказывают: если излучина реки по своей длине становится больше, чем спрямление, в 1,6 раза, то вода пробьет себе путь по спрямлению. Это естественный процесс, и он возник на Амуре.
В 2000 году в протоку стало уходить около 60−70 процентов воды, а наносы, которых накопилось 200 миллионов тонн, начали забивать русло Амура. Потом дошло до того, что и ледоход пошел сначала по Пемзенской протоке, а в основном русле лед в это время еще стоял. Стало заносить городской водозабор и акваторию речного порта. В общем, совсем от рук отбился Амур.
В начале 2000-х годов к мнению ученых наконец прислушались: было решено перекрыть протоки Пемзенскую и Бешеную. В подготовке этого решения участвовал и наш институт. Проект переливных плотин разработал «Ленгипроречтранс».
Мы долгие годы ведем наблюдения на этом участке и еще в 2012-м говорили о возникшей проблеме и неоднократно писали в правительство края о том, что появилась угроза размыва берега Пемзенской протоки вдоль ее правой стороны, что Амур вновь уйдет в протоку и «уплывут» огромные деньги, вложенные в строительство плотин. Почему-то нам никто не верил.
Но пришла катастрофа 2013 года, затем было еще три больших наводнения — в 2019-м, 2020-м и 2021-м. В результате все-таки прорвало перемычку, сейчас там идет очень интенсивный процесс углубление русла протоки в обход плотины. В результате Амур будет постепенно смещаться сюда и вновь уходить в Пемзенскую.
Надо отдать должное руководству Хабаровского края: оно обеспокоено этой ситуацией и выделило нам на исследования деньги, правда, очень небольшие. Наш институт сейчас там ведет работу по изучению современной динамики проток и оценки их дальнейшего развития. О выводах пока говорить трудно, но ясно, что нужно проводить серьезную реконструкцию этих переливных дамб.
Кстати, процесс «ухода» Амура напрямую связан с паводками. Происходящие разрушения и углубления формируются только во время больших наводнений. При малой воде размывов берегов не бывает.
Прогнозы — дело неблагодарное, но известно, что у Амура есть режим смены водности. Что ждет нас в ближайшее время — высокая вода или низкая?
Алексей Махинов: Амур и в том числе его водный режим развиваются по законам, на которые влияет очень много факторов. И от сочетания этих факторов ситуация может складываться по-разному.
Анализируя изменения водного режима и других сопутствующих ему явлений за длительный отрезок времени, мы видим череду лет, когда на Амуре часто бывает высокая вода, и довольно продолжительные время, когда больших наводнений нет. И эти годы группируются в периоды продолжительностью примерно от 10 до 15 лет.
Помните же, сколько шума было в начале 2000-х годов: «Куда делась вода?», «Протоки пешком переходим», «Это ГЭС виноваты», «Все пропало!». На вопросы журналистов я отвечал: «Подождите — мы еще станем плакать от того, сколько воды будет в Амуре».
В 2009-м после многих лет низких уровней — сразу подъем под пять метров. Это говорило о том, что приближается период высокой водности, и он не заставил себя долго ждать. Пока он продолжается: в прошлом году у Хабаровска вода достигла отметки 484 сантиметра. Это много — почти столько же, сколько было в начале периода.
Вроде бы по всем характеристикам этап высокой водности исчерпал себя, но мы не можем со всей достоверностью сказать, что он уже прошел и наступил другой.
Этим летом воды в Амуре пока мало относительно других годов высокой водности. Однако это не гарантия того, что в 2023-м году наводнения не будет — еще сентябрь впереди, но очень большой воды ожидать все же не следует.
Например, в 2020 году в начале августа воды было меньше, чем в такое же время этого года. Но зачастили тайфуны, вылили на бассейн Амура огромное количество осадков, и пик паводка сместился на сентябрь, а в низовьях — чуть ли не на октябрь.
Кстати, есть особенность прохождения тайфунов над Амуром. Если тропические циклоны идут с востока на запад, то воды в реке не так много, а если с запада на восток, то жди значительного подъема уровня, хотя количество атмосферных осадков, вылитых на бассейн, будет одно и то же.
Все это учесть, а тем более спрогнозировать, невозможно. Можно только потом понять, почему это произошло именно так.
Бассейн Амура располагается на территории трех государств — России, Китая и Монголии. Ведете ли вы совместные исследования реки?
Алексей Махинов: Мы сотрудничаем с китайскими специалистами в изучении проблем водных ресурсов Восточной Азии. В частности, обмениваемся научной информацией с учеными университета Тунцзи в Шанхае во главе с профессором Лю Шугуаном по исследованию закономерностей формирования стока рек Янцзы и Амур. Эти работы были поддержаны международным проектом по программе БРИКС, выполнявшимся в 2020—2022 годах.
К сожалению, не могу сказать, что мы полностью удовлетворены уровнем наших совместных исследований. Во-первых, для Китая более важна ситуация в густонаселенных районах бассейнов Янцзы и Хуанхэ, где тысячелетиями китайцы борются с наводнениями. На севере единственная большая река, которая представляет для них опасность и поэтому интересует их, — Сунгари.
Во-вторых, у нас есть проблемы с материальной оснащенностью и доступом к информации. Институты бывшей академии наук вообще финансируются недостаточно. К примеру, не можем купить профилограф для измерения расходов воды. Он стоит 4−5 миллионов рублей. Нужны и другие дорогостоящие приборы. Я уже не говорю о необходимости приобретения научно-исследовательского судна для изучения Амура. Ну откуда у нас такие деньги?!
Однако с китайскими коллегами взаимодействуем, результатами исследований обмениваемся. В октябре в рамках существующего договора о сотрудничестве планируем провести в Хабаровске конференцию, на которой обсудим организацию совместных исследований по оценке негативных воздействий экстремальных гидрологических процессов на состояние рек.
