Конечно, появление неизвестных в военной форме — не начало событий, которые привели крымчан в «родную гавань». Скорее, очень важная глава.
Воспоминания активных участников этих событий были собраны «АиФ-Крым» в разное время. Но все — о Крымской весне как времени надежды и вдохновения.
Пришли защитники
Сначала, наверное, был самый необычный День защитника Отечества в Крыму. 23 февраля 2014-го в Крым вернулось спецподразделение «Беркут». После трёх месяцев стояния на киевском Майдане. Безоружным, только со щитами — но под атаками людей, вооружённых палками, битами, арматурой, бутылками с «коктейлями Молотова». Крымский «Беркут» стоял, не отступая без приказа.
И вот — вернулся.
«В Симферополе автобусы подъехали сразу на площадь Ленина, — вспоминал помощник главы Республики Крым, командир крымского батальона милиции особого назначения “Беркут” (2006 — 2014 гг.) Юрий Абисов. — А там — толпа людей, они пришли нас поддержать. Конечно, мы осознали, что вместе с ними, со всеми крымчанами. И не знали тогда, какая будет поддержка. И никто не знал: ни казаки, ни “афганцы”, ни те, кто записывались в народное ополчение. Мы рассчитывали только на себя».
Дальше было несколько тревожных дней. В словарь крымчан и севастопольцев вошли слова «самооборона», «народное ополчение», «ополченец». Эти добровольцы сформировали свои отряды в самое тяжёлое для Крыма время — когда не было ясности, гарантий какой-либо поддержки. Зато в воздухе висело ощущение неотвратимо надвигающейся опасности. Но в марте они стали одной из сил, обеспечившей стабильность в последние дни перед референдумом.
26 февраля крымскому парламенту не дали возможности собрать пленарное заседание сессии. Оно оказалось заблокировано огромной толпой. Здесь собрались националисты и проукраински настроенные люди, а также представители пророссийских движений. В толпе тогда задохнулись два человека, 35 были травмированы.
«Я помню то горькое чувство, с которым мы уходили из Верховного Совета республики: законному органу власти препятствовали провести своё законное собрание, — рассказала советник председателя Госсовета РК, историк Светлана Савченко. — И когда на следующий день, 27 февраля — Слава Богу — у нас появились “вежливые люди”, никогда в жизни я не чувствовала себя более защищённой. Мы пришли в здание Верховного Совета и смогли провести заседание. Были приняты исторические решения. У Крымской весны были три важных компонента: нашлись лидеры, поддержал народ — и президент России. Тогда были тревожные дни, но был и душевный подъём. Это как будто ты не знаешь, что ждёт за поворотом — но ты уже решил и знаешь, что идёшь правильным путём».
Кто не с нами?
«С нами встретился человек… скажем так, посредник от “вежливых людей”, попросил создать группу активистов, которые могли бы выполнять определённые поставленные задачи, — вспоминает атаман Крымского окружного казачьего общества Вадим Иловченко. — В течение суток мы собрали на небольшой территории за автовокзалом больше трёхсот человек. Здесь стояли три палатки, полевая кухня, у нас стояли патрули, организованы КПП, штаб. Было ощущение пчелиного улья: кто-то приходит, кто-то докладывает, работа кругом кипит».
Первой задачей, которую поставили казакам — взятие под контроль пресс-центра в Симферополе, организованного при содействии США, а также турецкого телеканала, работавшего в крымской столице. С последним разобрались быстро: просто вынесли всю аппаратуру на улицу и погрузили в автомобиль, предоставленный «вежливыми людьми».
Выпуски новостей крымских и российских телеканалов в те дни разительно отличались от тех, что формировали их украинские коллеги. Последние охотнее всего снимали пикеты и митинги «против референдума».
«Пятого или шестого марта, уже точно не помню, мы поехали в Бахчисарай, — рассказал Вадим Иловченко. — Вооружённому гарнизону предлагали сложить оружие и убыть на украинский материк. А командир части был настолько решительно настроен, что готов был, если что, дать команду открыть огонь. Требовалось сделать своего рода барьер между стоящими вокруг части “вежливыми людьми” и митингующими. И вот тогда я впервые увидел, что такое срежиссированная и управляемая акция, манипуляция людьми».
Небольшие группы, от трёх до семи человек, держались обособленно даже друг от друга, и постоянно получала указания по телефону. Вот стоят спокойно — и вдруг начинают имитировать прорыв к части, чтоб спровоцировать конфликт. Что будет, если на человека с автоматом, бросятся вдруг «накрученные» эмоциями люди? Оттолкнёт? Выстрелит в воздух? А не послужит ли это «спусковым крючком» для толпы? Вот этого и надо было избежать. Поэтому барьером и встали казаки.
Танцуют все!
Сергей Турчаненко, который в 2014 году был командиром 1 роты Народного ополчения Крыма вспоминал, как при взятии под контроль воинской части под Бахчисараем меджлисовцы (члены организации, признанной в РФ экстремистской — ред.), собрали у ворот много женщин и детей. С плакатами, лозунгами. А мужчины-меджлисовцы близко не подходили, наблюдали со стороны, стояли у своих машин. И женщины уже двинулись было к части, но мы успели встать между ними и оцеплением «вежливых людей».
А вот когда «вежливые люди» брали под контроль погрануправление в Симферополе, казакам пришлось выступить совсем в другом амплуа. Триста человек, собравшись в круг, устроили… танцы. Вот чего-чего, а лезгинки в исполнении казаков собравшиеся у здания люди, среди которых были и любопытные, и вызванные «на акцию», не ожидали. С шашками, нагайками, кнутом! Пока толпа наблюдала этот бесплатный концерт, в здание проникли «вежливые люди».
Вадим Иловченко тогда лично спустил со здания украинский флаг, аккуратно его свернул, вручил украинским военнослужащим, сказал, что их честь никто задевать не хочет, но им здесь уже не место: народ свой выбор сделал.
Дату референдума переносили дважды: с мая на конец марта, потом — на шестнадцатое число. Но украинская власть ещё могла сделать так, чтобы он стал вовсе не праздником…
В марте в Симферопольском аэропорту и на железнодорожном вокзале дежурили специальные группы, останавливавшие людей, которые почему-то вызывали подозрение — поведением, внешним видом и даже… акцентом. Всех их доставляли в военкомат, выясняли причину прибытия в Крым. «При мне доставили три или четыре таких группы, — поделился Вадим Иловченко. — И при досмотре их вещей обнаруживали предметы, говорящие о том, что эти люди — диверсанты. Нас обучили, на что обращать внимание. У них была система опознания друг друга: советские купюры. Достоинством в рубль — рядовой диверсионной группы, трёшки носили при себе командиры “троек”, владельцы пятёрок командовали подразделениями».
Вот идёт обычный парень с сумкой, останавливают его. «Откуда, зачем?» — «На Южный берег, работу шукаю». А при осмотре вещей — тот самый рубль и завёрнутая вместе с мылом… часть оптического прицела для снайперской винтовки. Да ещё записка с указанием адреса, где ему предоставят кров и еду. Идёт дальше досмотр — а вот блокнот с интересными знаками: учётная карточка ведения огня.
Тревожный месяц
«Сколько диверсионных групп мы перехватывали, выявляли закладки взрывчатых веществ, — вспоминал Сергей Турчаненко. — Например, были сведения, что хотели подорвать Феодосийский мост, что за площадью Советской в Симферополе. Он не был каким-то стратегическим звеном в дорожной сети — главным было запугать крымчан, устрашить их».
В Крыму была вскрыта целая подпольная сеть: обнаружены квартиры, подготовленные для украинских боевиков — с запасами сухих пайков, местами для ночлега, когда в скромной «двушке» лежит по углам 15−20 матрасов. Находили «запасные» паспорта, с которыми диверсанты могли попытаться покинуть Крым.
18 марта, в день подписания договоров о вхождении Крыма и Севастополя в состав России, у топографической части в Симферополе, когда подразделение ополченцев проникало на её территорию, снайпер открыл огонь. Был убит украинский военный, ранен ополченец, а бросившийся к нему на помощь ещё один член самообороны — застрелен. Всего несколько минут потребовалось, чтобы отыскать «лёжку» снайпера, но ему хватило их, чтобы уйти. «Снайпер там сидел и стрелял, но именно украинский военный убит был… выстрелом с земли, и траектория пули шла снизу, не сверху: наверное, “постарался” кто-то из своих», — отмечал Сергей Турчаненко.
«Бомба замедленного действия» ждала своего часа и в самом Крыму. В 2012 году несколько тысяч крымчан уехали в Сирию воевать на стороне ИГИЛ (организация, признанная в РФ террористической — ред.). Многие вернулись: с боевым опытом, пропитанные радикализмом и пренебрежением к человеческой жизни. А ведь ещё были члены Хизб ут Тахрир (организация, признанная в РФ экстремистской — ред.). Много лет они чувствовали себя в Крыму вольготно, проводили многотысячные митинги, тренировали своих боевиков в горах.
«Был готов сценарий с участием этих радикалов, — считает Сергей Турчаненко. — Они ждали “отмашку” из Киева. Было всё: план действий, оружие… Откуда? Да вспомните хотя бы, как в 2006 году в Феодосию прибыло судно с военными НАТО, американцами, тогда ещё по Крыму акции протеста начались. Когда они отправились назад, несколько корабельных контейнеров оказались пустыми. Догадайтесь, что они из них выгрузили».
Накануне референдума ополченцам пришлось столкнуться с самыми разными провокациями. Например, с людьми в милицейской форме, которые ходили по квартирам и… изымали паспорта под разными предлогами. Или останавливали крымчан на улицах и делали то же самое. Чтобы лишившиеся паспортов люди не могли проголосовать. К правоохранителям они, конечно, отношения не имели.
Первая половина марта была тревожной для Крыма. Но в те дни крымчане стали ближе друг другу. Каждый понимал, что живёт в центре исторических событий. Что от каждого зависит будущее. Никогда не было ещё на полуострове такой явки на избирательные участки и таких очередей из желающих проголосовать, как 16 марта. Воодушевление, слёзы, улыбки, ощущение единения — всё это «висело» в воздухе.
Наталья Дрёмова
