Немецкий классик кинорежиссуры Вернер Херцог размышляет о фейк-ньюс, его соотечественник-искусствовед Флориан Иллиес предлагает по-новому взглянуть на творчество романтика Каспара Давида Фридриха, а российская писательница Екатерина Авсянникова соединяет детскую фантастику и научно-популярную литературу о космосе. Сквозной темой сентябрьского книжного обзора «Известий» стал поиск баланса между правдой и выдумкой, реальностью и фантазией.
Вернер Херцог.
Чуть более года назад на русском языке вышли две книги немецкого режиссера Вернера Херцога: мемуары «Каждый за себя, а Бог против всех» и путевой дневник «О хождении во льдах» (о последнем «Известия» рассказывали). На русском был доступен и роман Херцога «Сумерки мира». И вот библиография живого классика пополнилась еще одним наименованием, причем, в отличие от предыдущих, дошедших до нас с опозданием, совсем свежим: оригинальное издание, как и переводное, датируется 2024 годом. На этот раз автор «Фицкарральдо» выступил в роли публициста и поразмышлял о том, что же такое правда в современном мире.
Будем честны: не Херцог первый, не он последний. Тема изъезжена вдоль и поперек, а такими терминами, как «фейк-ньюс» или «постправда», сейчас жонглируют все кому не лень. Но Херцог не «все». Ценность его взгляда обусловлена хотя бы тем, что он всю жизнь занимается кино, то есть самым обманчиво правдоподобным видом искусства. А если учесть, что Херцог снимал как игровые, так и документальные фильмы, постоянно скрещивая жанры, его рассуждения становятся вдвойне интересными.
Собственно, самое любопытное здесь — именно примеры из личной практики, показывающие, насколько зыбка на самом деле граница между истиной и выдумкой. Херцог вспоминает, как играл в картине другого режиссера священника, и случайный свидетель съемочного процесса попросил Херцога исповедовать его, прекрасно понимая, что тот — не настоящий падре. Херцог пошел ему навстречу с условием, что они сделают это перед камерой. Но главное, мужчина действительно почувствовал облегчение после столь странного акта.
Другая история связана с фильмом Херцога «ООО “Семейный роман”. В нем рассказывается про японское агентство, сотрудников которого — актеров — можно нанять, чтобы создать видимость чего-то. С их участием проходят фейковые свадьбы, они играют друзей для одиноких людей и даже нерадивых подчиненных, которых отчитывают начальники вместо настоящих работников, соблюдая корпоративный ритуал. Херцог снимал реального руководителя агентства в своем игровом фильме, и тот активно участвовал в написании диалогов и режиссуре отдельных моментов. Правда искусства и жизненная ложь сплелись воедино.
Екатерина Авсянникова.
Что, если соединить детскую фантастику о космических путешествиях с научно-популярным рассказом о планетах Солнечной системы? Вероятно, именно таким вопросом задалась Екатерина Авсянникова, создавая романы из цикла «Альфа Ориона». Первая книга «Миссия “Венера” вышла в августе, вторая — “Миссия “Меркурий” — в сентябре, и судя по ее финалу, нас ждет как минимум одно продолжение, про Марс.
Герой повествования — 10-летний мальчик Мишка. Еще в раннем детстве он под влиянием папы-инженера занимался конструированием и за годы выстроил в своей комнате целую страну Квадрантиду. Но теперь парень увлекся инопланетной тематикой и решил сделать модель космического корабля «Альфа Ориона», который стартует к Венере прямо из Квадрантиды. Вскоре игра перерастает в нечто большее. Раз за разом мальчику снится, что он летит на своем звездолете и исследует Венеру. И эти воображаемые приключения кажутся реальнее, чем настоящая повседневная жизнь российского школьника — с уроками, футболом во дворе и дружбой с девочкой Малей. В сиквеле остаются те же герои, но космические события продолжаются уже на Меркурии. Сохраняется и общий подход: при всей фантастичности происходящего в снах природные особенности планет (их почва, осадки, смены времени суток и так далее) описаны с максимальной точностью: консультантами выступили настоящие ученые, специализирующиеся на соответствующей тематике. Вдобавок в издание вложены карты планет.
Отметим еще одну любопытную деталь оформления. Реальная земная жизнь Мишки и его космические сны в тексте разграничены наглядно: первое дано обычным шрифтом, второе — жирным. Поэтому не исключено, что некоторые нетерпеливые читатели будут действовать, как с «Войной и миром»: девочки — читать про мир, то есть быль, а мальчики — про войну, то есть космос. Но повествование достаточно увлекательно и емко, чтобы заинтересовать даже не очень любящих чтение детей (учтем, что в первую очередь это литература для ровесников Мишки, плюс-минус пара лет), а количество страниц в каждом томе оптимально, чтобы осилить это путешествие и не заскучать.
Флориан Иллиес.
250-летний юбилей Каспара Давида Фридриха российские музеи еще только готовятся отмечать: большая выставка, объединяющая российские собрания, откроется в Эрмитаже в декабре. И к этому времени вполне можно успеть прочесть книгу немецкого публициста Флориана Иллиеса, посвященную великому романтику и предлагающую оригинальный беллетризованный взгляд на его творчество и историю наследия.
Надо заметить, зарубежное искусствоведение давно уже взяло курс на жанровые эксперименты. Традиционное хронологическое повествование, сухой научный стиль и прочие атрибуты академического подхода не в моде. Исследователи не боятся даже использовать элементы художественной прозы, что прежде считалось в этой среде моветоном.
Монография Иллиеса — яркий пример такого подхода. Например, размышляя о стихии огня на картинах своего героя, Иллиес лихо перескакивает от огня свечей, которые изготавливали родители Фридриха, к пожару в доме его сестры и, наконец, к бедствию XX века в немецком Стеклянном дворце, когда сгорели многие картины гения. Затем пишет о свидетелях этого последнего происшествия, среди которых журналист, первый написавший эмоциональный репортаж с места событий, и — молодой Адольф Гитлер, поклявшийся создать на месте погибшего здания новую цитадель «правильной» культуры.
Истории об удивительных находках картин (на чердаках, в монастырях и много где еще — ведь после смерти и до XX века Фридрих был практически забыт) сменяют друг друга с газетной стремительностью, всё это переплетается с биографическими подробностями о самом Фридрихе и подчас весьма тонкими искусствоведческими наблюдениями, а в итоге получается не столько монография о живописце, сколько вольное, виртуозное, залихватское эссе. Без ссылок на источники, да и без каких-то подлинных открытий. Но — доставляющее удовольствие самим ходом повествования и смелостью формы. И в конце концов заставляющее еще раз посмотреть на шедевры Фридриха, отнюдь не исчерпывающиеся «Странником над морем тумана». Не это ли главное?
Выдающийся советский фотограф Наум Грановский был известен прежде всего съемками городской архитектуры. Активно работая с 1930-х и вплоть до 1980-х, он запечатлевал строящиеся здания, новые проспекты, в общем, создавал визуальную летопись Москвы и других городов СССР. Его кадры вроде бы вполне традиционные, сдержанно-репортажные, лишенные ярко выраженного стиля, но вместе они складываются в историю трансформации целой страны. Абсолютно реалистический и вместе с тем идеалистический образ государства, где всё существует в гармонии: дома, улицы, люди.
В общей сложности архив Фонда Наума Грановского включает более 35 тыс. негативов. Некоторые из них, конечно, не раз демонстрировались на выставках и публиковались в книгах. В частности, в 2009-м вышла монография «Москва Наума Грановского», а в 2020-м — «Наум Грановский, 1920−1980». Новое издание, подготовленное Галереей Люмьер, продолжает эту линию, но расширяет и географический (в объективе отнюдь не только Москва), и даже стилевой диапазон. Помимо черно-белых снимков, с которыми искусство Грановского ассоциируется в первую очередь, здесь есть и цветные произведения, в том числе ранее не публиковавшиеся. И зачастую именно эти кадры оказываются человечнее, душевнее более холодных монохромных. Вот мальчик в изумлении застыл перед огромным фонтаном на Пушкинской площади, а вот благоустроенная набережная реки Нерис в Вильнюсе: по ту сторону — плотная застройка, а на этой — рыбаки с удочками.
Сегодня работы Грановского воспринимаются двояко: с одной стороны, как исторические свидетельства, ведь многие запечатленные им строения уже не существуют, что и говорить об автомобилях, одежде людей и так далее. С другой же стороны, перед нами образ потерянного рая. Вот и книга эта — про страну, которая вроде бы существовала совсем недавно, и в то же время именно такой она была только в глазах Наума Грановского.
