Глобальное потепление, климатический кризис — что сейчас всё-таки происходит? И чего больше — популизма «экологистов» или реальной угрозы? Какие страны пострадают при глобальной смене климата? На эти и другие вопросы ответила кандидат биологических наук, старший научный сотрудник лаборатории лесных экосистем ФНЦ Биоразнообразия ДВО РАН Ольга Ухваткина в интервью ИА PrimaMedia.
— Ольга Николаевна, по каким признакам вы оцениваете состояние лесных экосистем и влияние на них климата?
— Методы могут быть разные. Очень многое зависит от временного разрешения. Если нужно посмотреть на миллионы лет, вы поедете в Антарктиду и будете бурить лёд, вытаскивать ледяной керн (проба — прим. ред.). Если нужно тысячелетие, то можно попробовать работать с донными осадками или горными отложнениями, хотя и там можно исследовать миллионы лет. А если нужно временное разрешение в год или сезон, месяц, то можно работать с древесиной, чем мы и занимаемся.
Вот мы живём в определённых условиях, на нас влияют какие-то факторы, так и на деревья, существующие в конкретных условиях, многое влияет. И мы пытаемся вычленить климатическую составляющую в исследовании роста дерева. Мы знаем, как растет дерево, как оно связано с климатом, и так мы можем посмотреть, что было в прошлом, в том же русле можем предсказать, как будет развиваться климат в будущем.
Мы работаем конкретно с югом Дальнего Востока. Нашей сферой интересов являются кедрово-широколиственные леса, то есть наша любимая Уссурийская тайга.
При изучении экологических процессов в лесу мы видим, что есть влияние климата на лес, поэтому нам пришлось изучать и тему климата. Мы не климатологи, но из необходимости стали разбираться и в этом вопросе.
— Расскажите, какие климатические эпохи пережили экосистемы Приморского края? Какие следы они оставили на нашей природе?
— Во всем мире климатические эпохи похолодания, потепления были примерно одинаковы. И исторические периоды во временном разрешении 100 тысяч лет или миллион тоже примерно одинаковые. Если говорить о последних крупных исторических событиях, то важно отметить голоценовое потепление (оптимум голоцена — послеледниковый этап развития Земли — прим. ред.), которое было главным событием, произошедшим около четырех тысяч лет назад. И после этого произошло похолодание 2,6 — 2,8 тысячи лет назад.
Нашей территории повезло в период последнего крупного оледенения, около 20 тысяч лет назад, ледник до нашей территории не дошел. Поэтому так удачно сложилось, что у нас и северные, и южные флора и фауна. В том месте, где соприкасаются между собой, они живут, соседствуя.
Я недавно разговаривала со специалистами, которые рассказали, что если мы говорим о таких территориях, как, например, Исландия, Якутия, Антарктида, Австралия — они в своем геологическом развитии пережили совершенно разные климатические эпохи. Например, было время, когда в Исландии и Якутии были практически тропические леса, заросли, огромные лесные территории. На нашей территории, если рассматривать ее в большом историческом разрезе, подобное всегда происходило мягче. Где-то было больше лесов, где-то — меньше. Но так, чтобы была коренная смена растительности, например, с тундры на тропики — такого не было.
И исходя из этого, более мягкие условия, сложившиеся исторически за много тысячелетий и даже миллионов лет, привели к тому, что сформировался район, в котором богатое биоразнообразие. На Дальнем Востоке сохранились древние, реликтовые виды, которые прошли эпоху оледенения, с потерями, но при этом они остались и до сих пор неплохо существуют. Тот же лотос или тис.
Дальнему Востоку также «повезло» и в том, что прилегающие территории, которые до нашествия татаро-монголов были под государством Цзинь — места жительства народов чжурчжэней, части Китая и Корейского полуострова — примерно 800 лет отдыхали от человека.
— Как бы вы охарактеризовали современные климатические условия? Как они влияют на природу региона? Какие изменения происходят? Какова их динамика (скорость)?
— Мы живем в эпоху глобальной смены климата. И она произошла не сейчас. Если смотреть в прошлое всего на 500 лет назад, то тогда мы проходили разные периоды — было и тепло, был и Малый ледниковый период, из которого мы начали выходить только в конце XIX века. И уже тогда началась тенденция увеличения температур, которая примерно до 90-х годов была очень острой. Потом стало чуть легче, и температуры уже не так сильно повышались.
На графике изображён период с августа 1917 по 2023 год. Сначала температуры не сильно росли. Но если мы возьмем промежуток с 2000 по 2023 год, то здесь видны довольно хорошие тренды роста. И эта тенденция сохраняется — сейчас идет повышение температур. Причем чаще всего это потепление даже не летнее, которое все люди отмечают просто потому, что жарко — это зимнее потепление. Зима в среднем стала более теплой.
Изменение климата сейчас проявляется не только в повышении температур, но и в других процессах, потому что климат нашего региона полностью зависит от океана. Ведь сейчас год Эль-Ниньо (южная осцилляция — прим. ред.), что по-испански означает «младенец». Это глобальный аномальный процесс, когда воды Тихого океана в районе Южной Америки несколько лет нагреваются, а потом вся эта теплая масса постепенно поднимается через Восточную, Юго-Восточную Азию к нам.
Предыдущий максимум Эль-Ниньо был в 2016 году. Сразу вспоминаем тайфун Lionrock (мощный, долгоживущий, и неустойчивый тропический циклон, который вызвал наводнения и жертвы в Японии в конце августа 2016 года — прим. ред.). В этом году тоже есть процесс Эль-Ниньо. Мы не уверены, что будут тайфуны, мы не будем их предсказывать, но мы гарантируем, что в этом году будет остро. Процесс привёл к тому, что в этом году жарко, влажно, присутствуют тропические ливни, которые выпадали в июне-июле — это всё естественный процесс потепления, усиленный Эль-Ниньо.
Что будет в следующем году, мы не можем предсказать, потому что вероятность нарастания интенсивности тайфунов у нас есть, вероятность ледяных дождей сохраняется, сильных тропических ливней — сохраняется, засухи — тоже. Ведь всё неравномерно. Мы сейчас живем в процессе очень нестабильной динамики.
У синоптиков период предсказания погоды составляет шесть часов, так как настолько динамические процессы, что модели просто не успевают подстраиваться. Мы знаем, что будет потепление, но как конкретно оно будет выражаться, очень трудно предсказать.
— Ольга Николаевна, тогда Вы можете предсказать, насколько скоро Приморье/Дальний Восток превратится в какие-нибудь Мальдивы, Гавайи, в общем, в тропики?
— Существует Третий оценочный доклад Росгидромета об изменениях климата в РФ. По докладу, к 2070 году на нашей территории будет очень тепло, не тропики, но жарче, чем в Сочи однозначно. Уже к 2050 году будет довольно тепло. А в самом Сочи пройдут серьёзные процессы опустынивания. Конечно, нужно уже предпринимать меры, чтобы спасти там всё.
— Могут ли исчезнуть какие-то виды вследствие климатических изменений? А появятся ли виды-вселенцы с южных территорий?
— У нас будут очень сильно страдать виды, которые относятся к более северной флоре и фауне, допустим, ель, пихта, которые растут на холодных, горных территориях. Но это не значит, что они исчезнут как вид, они могут сохраниться, но в малых количествах.
Мы делали прогноз по двум самым важным видам — корейскому кедру и, конечно, ели. Процесс потепления в западных частях Приморья негативный в том плане, что в Хасанском, Хорольском и Спасском районах уже нет хвойных лесов, там сухо. Этот процесс продолжится и дальше, приведет к тому, что на западных и юго-западных территориях потепление будет усиливаться. А, допустим, Восточное побережье будет еще больше страдать от дождей, которые в последнее время его и мучают.
Судя по докладу, еловых лесов у нас к 2070 году не будет вообще. По факту, в нашем крае они останутся только на самом-самом севере. С кедром полегче, он всё-таки теплолюбивый вид, но ему на Юго-Западе тоже будет трудно. Процессы эти скоры. Хотя всё может пойти и по более жесткому сценарию.
При этом будут приходить виды более теплолюбивые. Например, у нас есть в отдельных районах края сосна густоцветковая, которая любит тепло. Есть вероятность, что она будет активнее разрастаться, ей станет комфортно.
Сейчас за счёт того, что океан нагревается, к нам пришли и другие иноземцы — рыбы фугу и всякие микроводоросли. Даже Ботанический сад заявлял, что у них магнолии перестали вымерзать. Виды-интродуценты (введённые в культуру иноземные растения — прим. ред.) магнолии не могли прижиться, у них даже семена вымерзали, а теперь они приживаются. А 20 лет назад ученые нашли тропический вид кустарника всего в двух экземплярах. В этом году они пришли вместе с министерством лесного хозяйства и увидели, что там разрастается уже целая популяция.
Человечество может влиять на процессы изменения климата, и действительно, какие-то виды будут уходить, а какие-то приходить. Но опять же, отчасти это естественный процесс, если мы сильно негативно не влияем, то всё в норме.
Нам вообще повезло. В наших лесных экосистемах все места заняты. Есть экосистемы, которые человек очень долго изменял, и поэтому введение любого вида несёт для них трагедию. Например, есть ленточные боры на Алтае, где растёт сосна. И когда начали озеленять города американским клёном, он начал разрастаться и стал практически сорняком для алтайских лесов, вытесняя традиционные виды. В этом случае нам повезло, и подобных процессов мы можем не бояться, так как у нас их можно контролировать.
— Глобальное потепление или климатический кризис — правильно ли вообще так говорить? Чего в этом процессе больше — реальной угрозы или популизма «экологистов»? И действительно ли глобальное потепление имеет антропогенные причины?
— Правильно говорить глобальное изменение климата, так как в мире не однородная ситуация — где-то потепление, в другом месте похолодание, а где-то повышенная влажность или засуха. В каждой географической точке в определённый промежуток времени происходит свой процесс, связанный с общим изменением, перестройкой климата.
Когда кто-то говорит про глобальное потепление или климатический кризис, то это всё по большей части спекуляция. Большое число экологических активистов, которые не являются специалистами, поднимают огромный резонанс и панику. Это неправильно, необходимо разбираться в теме. Тем не менее проблемы и стихийные бедствия в будущем всё-таки будут, но не в таких масштабах, о которых кричат в интернете.
Если мы говорим о выбросах промышленности, то надо понимать, что, по сравнению с выбросами метана и других газов, вулканов или океанских выбросов, это просто капля в море.
Но, конечно, мы тоже значительно влияем. В нашей стране нужно реально оценить, что происходит. В России запустили глобальный проект «Ритм углерода», где огромное число институтов с каждого региона, в том числе наших, оценивают, сколько выбросов углерода дают разные экосистемы. Наблюдая за этим, можно реально оценить, какой же всё-таки вклад вносит человек, а какой природа. А кричать на каждом углу, как всё страшно — неправильно.
Каждый человек должен и за собой следить, и детей воспитывать в правильном направлении. И это не просто выбросить пластиковую бутылку в правильный мусорный бак, это общее бережливое отношение к природе. Можно и вокруг дома цветочки посадить, и не мусорить, и не идти работать на предприятие, связанное с разрушением природы, — важна именно комплексная забота о планете. Более того, мы все должны участвовать в этом процессе — и государство, и простой народ.
— Как государственная политика должна реагировать на климатические изменения? Что необходимо делать на уровне государства?
— В большинстве случаев как обычный человек, так и государство реагирует тогда, когда нужно было ещё вчера. Пока я не видела больших примеров, когда государства заблаговременно что-то делали. Сейчас часто приводят в пример Китай, что он активно борется с пустынями, выращивает леса на своей территории, запретил вырубку. Но все забывают, что перед этим государство сначала уничтожило все свои леса, а теперь выращивает. Также и про европейские страны мы привыкли говорить, что у них всё замечательно. Однако в Европе многие производства перенесены в другие страны.
В случае России тоже есть как положительные тенденции, так и отрицательные. Положительные в том, что мы пытаемся разобраться, оценить, приспособиться. Освоение арктических путей — тоже способ приспособиться к климатическим изменениям.
Что можно посоветовать на нашем региональном уровне? Во-первых, власти нужно реально оценить риски, какие районы могут пострадать от наводнений, засухи. В соответствии с этими рисками необходимо будет действовать. Приведу в пример Уссурийск, который сейчас очень часто топит, так как он находится в котловине, где встречается несколько речек. Когда его еще озеленяли в 50х годах, посадили очень много тополей. Их посадка помогла уменьшению наводнений, потому что тополя умеют активно качать воду. В какой-то момент тополя состарились, но тогда этого не учли, и сейчас их практически нет, а переувлажнение осталось. Можно принять достаточно простые меры, чтобы минимизировать потери.
От государства нужны и стратегические решения. У нас есть возможность воспользоваться плюсами. Например, использовать потепление и высадить какие-то теплолюбивые растения там, где леса всё равно сейчас нет. Может даже за счёт этого получать прибыль.
— Какие у Вас климатические ожидания от остатка этого лета?
— Судя по тенденциям, должны прийти тайфуны, и они могут вылиться в большие наводнения. Нам очень повезёт, если они до нас не дойдут. Но вероятность тайфунов в августе высока.
Супертайфуны в этом году начали образовываться раньше, чем обычно. И поэтому есть вероятность заноса тайфунов, даже если он не придет к нам. Так было с Lionrock. На самом деле он до нас так и не дошел, тайфун прошел по океану, а с другой стороны была воздушная масса с материка. И на их стыке все это вылилось, а сам Lionrock практически не принес осадков. Подобные ситуации могут быть и в этом году.
Я бы посоветовала всем быть готовыми к осложнениям, хотя бы всегда иметь запас продуктов. Если предупреждают о тайфуне, то не стоит ехать в труднодоступные места, из которых могут возникнуть сложности выбраться.
— Есть ли у вас прогноз для Приморья на ближайшие 100 лет?
— На ближайшие 80 лет расчёт такой, что общее число осадков у нас меняться не будет, но характер их распределения разный. Если в прошлые десятилетия мы наблюдали, что по две недели или месяц идет частый мелкий дождь. Сейчас, скорее всего, будет меняться характер осадков, то есть выпадет 500 миллиметров и потом сразу жара. Примерно такие явления будут очень частыми.
На западных и юго-западных территориях будет тепло, сухо и наводнения. На восточном и юго-восточном побережье будет много осадков. Минимально будут затронуты территории Сихотэ-Алиня, гор. Возможно из-за того, что там лесная промышленность очень развита, лес не задерживает осадки, они будут активно сливаться, поэтому в деревнях будут наводнения.
— Как Вы думаете, нам грозит климатическая катастрофа?
— Человечество однозначно переживет очередной этап изменения климата. В каком виде мы его переживем — большой вопрос. Нельзя предсказать объём потерь. Но для того, чтобы минимизировать все потери, мы должны предсказывать, активно следить за климатическими процессами, регулировать их. Необходимо понимать, что процессы большие, значит и общество должно реагировать не на уровне демонстраций и кофточки определенного состава. Реакция должна быть на уровне изменения общественного сознания, когда все действительно относятся к своей планете, как к единому дому. И если это прививать нашим детям, то мы пройдём этот этап легче. А если будем продолжать так безалаберно относится к планете, то, конечно, останется только пожинать плоды.
Я думаю, к 2100 году пострадает очень много стран. Юго-Восточная Азия понесёт большие убытки, принесёт их наводнение или засуха, в общем-то, не важно, но вероятность стихийных бедствий высока. Изменение климата навредит европейской и южной частям. Африку, Австралию и Южную Америку сильно заденет.
Эти страны уже были жаркие, а станут ещё горячее. Более того, поднятие мирового океана грозит тем, что многие низинные территории затопит. Огромное население, миллиарды людей пострадают от подтопления. Нам подобное мало грозит, ведь у нас меньше низин, а также есть возможность уйти на территории повыше. А там просто некуда уходить. Климатические беженцы могут стать реальностью для всего мира. Та же знаменитая Венеция может полностью уйти под воду. Средиземноморье тоже пострадает. Ведь там и растительности почти нет, и людей много.
Однако в нашей стране всё будет не так плохо, даже возможны большие плюсы, которыми мы сможем воспользоваться. Огромные территории станут пригодными для сельского хозяйства. Мы сможем выращивать культуры, которые раньше не выживали в наших условиях. Конечно, городам, построенным в вечной мерзлоте, придётся сначала адаптироваться к потеплению. Но, в целом, эти места станут более комфортными для жизни.
Освоение арктических путей станет ещё более доступным — откроется и морской путь, будет развитая логистика.
