Ровно десять лет прошло со страшного наводнения 2013 года. События затронули три региона Дальнего Востока, которых связала одна большая река — Амур. Эта чрезвычайная ситуация, значительная по своим масштабам и весомая по объемам разрушений, была достойна занять своё место в книге рекордов Гиннеса.
О том, с чего начиналось и как сегодня готовы спасательные службы к вызовам стихии, рассказал начальник Главного управления МЧС России по Хабаровскому краю генерал-лейтенант внутренней службы Матвей Гибадулин.
«Быстро уходит, быстро придет»
— Матвей Галиевич, в 2013 году вы были первым заместителем начальника Главного управления МЧС России по Амурской области. Этот регион первым тогда встретил природную стихию. С чего всё начиналось?
— Первый сигнал поступил 16 или 17 июля. Глава поселения Ивановка сообщила оперативному дежурному ЦУКС Главного управления, что их начало топить. Я перезвонил главе района, чтобы уточнить обстановку, и он сказал: «Всё нормально. Каждый год топит. Проблем нет». Но спустя день глава поселения вновь вышла на дежурную смену и сообщила, что вода продолжает прибывать, и прибывает «здорово», надо эвакуировать население. Глава муниципального района нас вновь заверил, что обстановка нормальная: «Не переживайте. Ну перемоет дорогу, каждый год так. Население уже привыкло».
Но, несмотря на это, в населенный пункт из Благовещенска была направлена оперативная группа МЧС России со спасателями во главе с полковником Иваном Колонтай. Вечером он докладывает, что проехать в Ивановку не могут, вода в реке Уркан большая, течение сильное. Команда была одна: «Добраться любыми способами до населенного пункта, чтобы уточнить обстановку на месте». В это время я сам выехал в зону подтопления и к полуночи был уже рядом с Ивановкой.
Дорога перемыта, всё в воде, ночь, ничего не видно. А, надо сказать, в это время шел ливень. Тогда, почти 2,5 месяца без перерыва, каждый день в области шли дожди. Попасть в населенный пункт с главой района мы смогли с рассветом на лодке. Утром же прилетел вертолет Ми-26 с 30 спасателями Дальневосточного регионального поисково-спасательного отряда МЧС России. Организовали эвакуацию людей на воздушном судне. Первым эшелоном мы тогда вывезли 105 человек.
На базе школы создали пункт временного размещения (ПВР). Глава поселения, её заместитель, директор школы и учителя оказывали помощь в составлении списков, отправке населения. В школе организовали оперативный штаб. Двое суток спасатели и сотрудники Зейского пожарно-спасательного гарнизона проводили подворовые обходы, объезжали на лодках, где можно было на машинах, развозили продукты, воду, хлеб. Поставили метки, чтобы отслеживать уровни.
— А когда вода начала падать, какие были первые эмоции?
— Это было где-то спустя двое суток. Часов в 11 дня вода начала падать, причем быстро, прям на глазах. Дедушка один подошел, из старожил, и говорит: «Быстро уходит, быстро придет». Тогда никто не обратил внимание на его слова. Вода уходила, через несколько дней уже освободились улицы и дорога. На место прибыл губернатор области Олег Кожемяко, начальник регионального центра МЧС России Александр Соловьев, уточнили обстановку. К этому времени были организованы выплаты населению по 10 тысяч рублей. А дожди как шли, так и продолжали идти. И в субботу к вечеру вода вновь стала прибывать, при этом пришло в разы больше, чем было.
Затопило всю Ивановку, кроме нескольких домов на возвышенности. Оставшееся население мы вертолетом перевезли в ПВР, к тому времени в селе были в основном неходячие, старики, больные. После второго прихода воды и введения режима ЧС оперативная группа МЧС переместилась в город Зея. Ивановку топило потом и в третий раз. Мы все понимали, что эта вся вода вниз скатывается. 7 августа прилетел Министр МЧС России, ввели режим ЧС федерального уровня. Тогда же была поставлена задача о проведении мероприятий по оказанию помощи пострадавшему населению. В область полетели оперативные группы, спасатели, курсанты, бойцы со всей Российской Федерации, был задействован федеральный резерв.
Спали по два часа
— Вы помните свой режим работы во время паводка?
— Спали по 2−3 часа. Сначала, когда попали в Ивановку, наш подвижный пункт управления остался у перемытой дороги, машины не могли проехать. А там были продукты, спальные места, другое имущество. Поэтому первое время пришлось спать «по-походному», в школе на партах. Потом уже, когда вода спала, узел связи перевезли в село и организовали полноценный штаб, рабочие места, развернули столовую, где кормили спасателей, население.
Животных кормили, которых население повыгоняло со дворов, чтобы они не утонули. Они выходили на возвышенные места, где не было воды, и там жили. Съели всю черёмуху вокруг, обглодали всю зелень, что росла. Директор школы в преддверии учебного года разбил на территории клумбы, палисадник, всё было красиво, цвело, покрашено. От него ничего не осталось. Директор тогда попросил увезти его в Зею, иначе инфаркт будет.
Ивановка стала первым населенным пунктом, который попал под катастрофическое подтопление. Дожди не прекращались и в августе. Зейское водохранилище было переполнено, начались сбросы. Сначала 3,5 тысяч кубометров, потом до 5,5 дошло. И эта вся вода пошла вниз по руслу реки Зея. Населенные пункты, которые попадали по дороге, были все затоплены.
Паводковые воды прошли всю Амурскую область, Еврейскую автономную область и пришли в Хабаровский край. Я помню, после 20 августа вернулся в Благовещенск, а полпред президента в ДФО проводил селектор и ставил задачи властям Хабаровского края по подготовке к паводку. Понимали, что вода никуда не денется и пойдет дальше, и надо проводить работы по укреплению дамб, их отсыпке, другие превентивные мероприятия.
— Группировка тогда была большая задействована, к тому же из разных регионов страны. Сложно было управлять такими силами?
— Руководить Главным управлением тогда приходилось из Зеи, так как я в тот момент был старшим оперативной группы. И когда пошли курсанты, бойцы на оказание помощи, доставлялись гуманитарные грузы, материальные средства с Росрезерва, мы сразу же столкнулись с нехваткой автотранспортного обеспечения. Нам очень не хватало своего транспорта.
Обратились в министерство обороны, военное училище. Они готовы были выделить машины, но не было лимитов топлива. И тогда этот вопрос решили на уровне заместителя министра обороны. Через два часа после беседы был готов транспорт, топливо. Отправили понтонный батальон в Зею, чтобы организовать переправу.
С таким наводнением мы столкнулись впервые, и впервые было такого уровня реагирование, принятие решений. Главное, что с самых первых дней губернатор Амурской области взял бразды правления в свои руки. С первого дня и ежедневно проводились штабы, КЧС, уточнялась обстановка и ставились задачи. И это спасло от жертв.
Паводок мы прошли без потерь. Ни один человек не погиб. Да, имущество пострадало, но оперативные действия позволили успешно решить все задачи. И, что важно, все главы районов, муниципальных образований включились в работу с первых дней. После паводка были серьезные аварийно-восстановительные работы, ремонт и строительство жилья. Всё это было организовано на высоком уровне.
«Командир, где деньги?»
— А как сами люди относились к ситуации? Ведь это стресс, оказаться во власти такой стихии.
— Когда первая вода пришла в Ивановку, обратил внимание, что в селе были в основном женщины. Один мужичок на ГАЗ-66 ездил, помогал жителям и всё. И вот вода уже начала уходить. Сижу на лавочке возле школы и вижу, мужички идут. Подходят и спрашивают: «Командир, а где тут деньги дают?». Я им: «Какие деньги?». «Ну, мы ж подтопленцы», — отвечают. «А вы откуда нарисовались тут? Я вас не видел», — спрашиваю их. «Мы местные жители», — говорят. Оказывается, их практически каждый год подтапливало, они уже привыкли. Заранее на чердак мебель и ценные вещи закидывали, и даже если на 10−15 см в дома вода заходила, им было не страшно.
Сделав запасы продуктов, «горячительного», сидели под крышами и пережидали. Когда первая вода прошла и начались выплаты, а деньги в первый раз вообще платили, они и вышли. А вот когда второй раз топить начало, то тут жители уже испугались. Такого раньше не было. А особенно, когда в третий раз вода пришла. Река тогда поднималась сильно, в одном месте дамбу промыло, и вода хлынула по улицам. Причем у населения позиция была такая. Спасатели укладывают мешки вдоль дамбы, а мужики говорят: «Не надо тут класть. Пусть меня топит. Больше денег дадут». Так что разные были ситуации.
Всё тогда прошло как один день, с 20 июля по 20 августа, началось и закончилось. Не успевали замечать. Некогда было думать о других проблемах. Главное было никого не потерять. Потом важно, чтобы никто не заразился. Вода то смыла всё вокруг, поэтому в ней могло быть что угодно, до превышения по химикатам. Конечно, раздавалась питьевая вода, чтобы приготовить еду, пить. А для хознужд брали с реки Уркан.
— Работа в ЧС — это тяжелый труд?
— Конечно! Каждый день — встаешь часов в 5 утра, уточнение, постановка задач спасателям, потом доклады, координация, принятие решений. Телефон за день «красным» уже становится. И так часов до 2-х ночи. Или, например, проводишь эвакуацию, а люди не хотят уезжать. И ты понимаешь, не дай Бог, что случится. Кто будет в ответе? С нас спросят. Поэтому разными путями вывозили в безопасные районы, в ПВР. Работали психологи с людьми.
— Боевой дух тяжело поддерживать в таких ситуациях?
— Нет, наоборот. Все мобилизованы, повторять 20 раз не надо. Задачи ставились и выполнялись. Управлять подразделениями в этой ситуации было легко. Все знают, что может случиться беда, и в данной обстановке все действовали на пределе. А как иначе?
— Какие мысли возникли, когда поняли, что всё, вода ушла. В Ивановке её больше нет и новой волны не будет?
— Первое — это приводить подворья в порядок, сушить. Поэтому спасатели, пожарные подразделения ездили по дворам, сушили дома, привозили песок и рассыпали его, помогали местным жителям. Но население разное бывает, были и те, кто сидел и ждал помощь, «распивая» у себя дома.
— А следили, как паводок проходил по другим регионам, как там боролись со стихией?
— Мы с начальниками Главков постоянно созванивались, предупреждали, что вода скоро и у них будет. Хабаровский край много воды получил, Комсомольск-на-Амуре спасали всем миром и на Мылкинской дамбе спинами защищали город. Просто изначально люди реагировали так: «Топит и топит, как всегда». Не представляли себе масштаб бедствия. Когда я был в Зее, главы районов звонили, уточняли, надо эвакуировать Владимировку или нет, затопит или нет.
Осадки вроде прекращались, обстановка улучшалась… Я даже сам до конца не представлял масштаба, как разольется вода. А когда летел на вертолете с Зеи и осматривали территорию сверху, было такое ощущение, что вся Амурская область — это вода, кругом вода. Мы только в октябре начали отправлять в ППД ремонтные бригады после завершения восстановительных работ.
Огромный опыт
— Наверное, тогда все получили богатый опыт работы?
— Для нас это был первый опыт такой ЧС. Мы работаем на предупреждение, должны отслеживать обстановку. Сейчас на базе Национального центра управления в кризисных ситуациях имеются различные информационные комплексы, программы, космический мониторинг для отслеживания обстановки. Сегодня можно увидеть, как выпадают осадки, как они могут оказать влияние на территорию, какие уровни воды и так далее. Мы непосредственно работаем со своими специалистами Росгидромета.
Так что мы тогда получили огромную практику. А раньше, как было? Идут дожди, подтопило, мы реагируем, разово оказали помощь. Сейчас же службы уже планово готовятся к паводкоопасному периоду, начиная с зимы. Смотрим, сколько выпало осадков, снегозапасы, какие могут быть проблемы при таянии снега, как будет развиваться весна — дождливая или нет, как проходят циклоны, смотрим по малым рекам, по большим. Всё это отслеживается, анализируется.
И все превентивные мероприятия заранее прорабатываются. Как результат, последствия стали менее значительными. В 2020 году я приехал в Хабаровский край, и здесь также организовали подготовительную работу, предупредительные меры.
— 2013 год, наверное, научил нас не недооценивать ситуацию.
— Десять лет назад мы только начинали создание современной системы антикризисного управления. Национальный центр развивался, мы в регионах налаживали работу ЦУКСов, отделов мониторинга и прогнозирования. За этот период все научились. Просто надо не забывать и отслеживать ситуацию.
В 2013 году Приамурье начало гореть в конце апреля. Зима была снежная и затяжная тогда. Начались пожары, их пик пришелся на первые числа мая, когда народ поехал садить картошку. Резкое повышение температур, ветровая нагрузка. Амурская область просто «загорелась». А после 10-го начались дожди. И так почти два месяца. На севере осадки шли, не прекращаясь, лило «как из ведра». И вот налили, что водохранилища переполнились, реки поднялись.
Именно тогда все стали разбираться, как организована работа гидроузлов на ГЭС. Мы как думаем: «Остановите воду, закройте шлюзы, там же топит». А это невозможно, потому как все рассчитано на определенные уровни, утвержденные проектной организацией. Гидростанции, постройки 70-х годов, у них свои режимы работ. И Амурское БВУ четко следит за этим. Мы должны учитывать какие осадки, где и как они влияют. У нас есть малые реки, горные, в которых вода быстро прибывает и быстро сходит, и как правило это происходит вблизи населенных пунктов. Это всё важно анализировать, моделировать ситуацию на будущее.
Хозяйский подход
— Наверное, когда в сельской местности топит, это более привычно, если можно так сказать? А тут вода пришла в крупные города.
— Когда вода начала уходить, мы с губернатором облетели всю область. И скажу так, дома, которые даже построены в поймах в 50−60-е годы, ни один не был подтоплен. А вот те, что строились в 70-ые и позже, они все оказались под водой. Это говорит о том, что раньше видимо тщательнее выбирали места. В годы перестройки, не исключаю, что главы поселений могли «раздавать» земли под индивидуальные постройки, многие хотели коттеджи на берегу рек и озер. И вот они все и затонули. Сейчас есть такое понятие как зона подтопления, где возводить жилые дома запрещено. Надо по-хозяйски подходить.
— Паводок научил не только МЧС России новым методам работы, но и другие ведомства?
— Да, это как раз и есть комплексная работа территориальной подсистемы РСЧС. В неё входят все структурные подразделения — от МЧС до городских властей, ЖКХ, энергетики и ТЭК, до предприятий и организаций, имеющихся на территории. Это всех касается. В 2013 году энергетики очень долго раскачивались, долго восстанавливали. Но потом набили руку и проблем с ними никаких не было. Работали уже четко и быстро, организовано, и потом уже и зимой, и летом в других происшествиях.
С Гидрометом более тесный контакт стал и обмен информацией. Да и для других территориальных органов МЧС России 2013 год стал хорошей школой, тогда на Дальнем Востоке многие начальники Главков побывали. Справка «Форма-2» как раз у нас в Амурской области в 2013 году была рождена, теперь это неотъемлемый документ для сбора и анализа данных при ЧС.
Когда начинается паводкоопасный период, весна пришла — мы весной отработали: просчитали и проанализировали осадки, снегозапасы; подготовили оперативные группы спасателей для наблюдения и безаварийного пропуска паводка. Летом действуем аналогично: мониторинг прохождения циклонов, как в крае, так и в соседних регионах — Приморье, КНР, Амурская область и ЕАО, выпадение осадков; готовим оперативные группы.
— Что важно, чтобы минимизировать последствия? Защищённость наших населенных пунктов с тех пор стала лучше?
— За 10 лет построены новые дома в неподтопляемой зоне, возводятся защитные сооружения. И даже если сейчас вода будет подниматься как в 2013 году, то те населенные пункты, которые попадали раньше под воздействие паводка, сегодня находятся в меньшей опасности. Конечно, сейчас пока есть проблемы, не все территории официально закреплены в Росреестре, как зоны подтопления. Ещё возникают ситуации, когда люди по незнанию, из-за недобросовестных хозяев, приобретают жильё, ранее затапливаемое. Или же старые дома оставляют под дачи, и они страдают. Но со временем этот механизм будет более отлажен.
Но первое, конечно, в любой ситуации, — это готовность всей территориальной подсистемы к реагированию на возможные происшествия во время прохождения паводка. Каждое направление должно быть готово действовать по предназначению. При первых предпосылках подтоплений мы должны реагировать, выезжать на место. Я придерживаюсь того, что лучше вернуть группу, чем потом бить «по хвостам». Надо работать на опережение.
И, конечно, учить население правилам поведения в случае угрозе ЧС, во время проведения эвакуации из опасной зоны. Государство берет на себя обеспечение в ПВР, и лучше переждать стихию в безопасности, чем подвергать свою жизнь риску.
